Плевок вскипел настоящей речной волной, широким половодьем заливая разгромленные графские покои. Татьяна почувствовала, как поток подмывает ее под кринолин, приподнимает, и она закачалась на воде, словно поплавок. Рядом с ней точно так же всплыла панна Ирина, визжали подхваченные стремниной воспитанницы, барахтался в воде цыганенок.
Вычерченная клинком в пыли лодка обернулась настоящей. Народившийся прямо в гостиной поток поднял ее со всеми пассажирами – Кармалюком, хлопцами, обозленной Зинькой и льнущими к атаману тремя девицами – и понес к разбитому окну, туда, куда указывал сверкающий кончик Кармалюковой сабли.
С потолка гостиной на Кармалюка, сложив крылья, камнем рухнул ворон. Отчаянно каркая, черная птица долбанула атамана клювом в лоб, когтями вцепилась в запястье и принялась драть, вырывая клинок. Орущий от боли Кармалюк крутанул саблей, норовя стряхнуть неожиданного врага…
Неспешно текущий поток закрутило штопором…
Нарисованную лодку завертело в неожиданном водовороте. Теперь уж пассажиры орали все. Водоворот вертелся и уходил прямо… в глубь паркетного пола гостиной.
Мимо Татьяны проплыла отрубленная голова пана-соседа. Графиня почувствовала, как ее тоже тянет вниз… но в этот момент водоворот крутанулся последний раз – и стремительно ухнул куда-то между половицами. Раздалось паническое карканье, мелькнул птичий силуэт, и ворон канул в бездну вместе с лодкой, ее пассажирами да и самим потоком.
Оставшиеся в гостиной люди обессиленно повалились на пол. Причитающая дворня кинулась панам на помощь, захлопотали над своей бесчувственной благодетельницей воспитанницы Оксаны Тарасовны, да сидели неподвижно, как куклы, и казались оглушенными четыре женщины – Маланка, Катерина, Ганна да Тетяна. Четыре возлюбленные Устима Кармалюка.
– Утонуть в чужих слюнях, – с непередаваемым отвращением сказала панна Ирина, восседающая в насквозь мокром платье на мокрых кирпичах разбитой стены. – Фу, какая пакость!
– Ведьмы не тонут, это всем известно! – прохрипел, выплевывая воду, едва живой, но по-прежнему неукротимый пан Владзимеж. – Теперь уж не отопрешься! Сейчас исправник явится…
Татьяна поняла, что пан Владзимеж, в лютой ненависти своей да в скорби по утраченным деньгам, во что бы то ни стало решил погубить панну Ирину.
– Вам надо бежать! – она схватила панну Ирину за руку, потянула, но тут же в отчаянии сама опустилась рядом на кирпичи. – Боже мой, но как? Мы не добыли клинок Кармалюка!
Пан Владзимеж издевательски захохотал.
В окно гостиной видно было, как по ночной дороге споро течет река пылающих факелов. Это, горяча коней, мчались в поместье исправник с жандармами. То и дело вырываясь вперед, скакал всадник в обычном статском сюртуке. Татьяна уверена была: паныч Томашек мчится мстить за утреннее поражение.
Глаза панны Ирины налились свирепой решимостью и полыхнули нестерпимым зеленым блеском – куда там Оксане Тарасовне.
– Прав был упырек-прорицатель, ведущий наш, – сквозь зубы процедила она. – Если уж можно в нарисованной лодочке на плевке уплыть, то магия – сплошные условности. Значит, и клинок – тоже условность. Богдан, зови коня! Не собираюсь я тут оставаться!
Цыганенок сунул пальцы в рот – имение огласилось пронзительным призывным свистом. Ответом ему было громкое заливистое ржание. Перемахнув через подоконник, в гостиную ворвался гигантский жеребец. Одним прыжком цыганенок вскочил на него, втянул за собой панну Ирину. Неторопливой рысью вороной двинулся прямо по комнатам в сторону столовой.
Подхватив юбки, недоумевающая Татьяна побежала за ним, не обращая внимания на гневные вопли пана Владзимежа.
Цокая копытами, вороной вступил в опустевшую залу.
Панна Ирина задумчиво оглядела стол с недоеденными кушаньями, второпях брошенные столовые приборы и, обернувшись к Татьяне с высоты коня, сказала:
– Я этого Кармалюка вспомнила. Он у нас в учебнике истории был…
Татьяна пришла в еще большее смятение. Каков же он, мир панны Ирины, ежели в нем разбойники попадают в учебники истории рядом с учеными, художниками да полководцами? Кто ж тогда те учебники пишет – беглые каторжане? А кто в том мире правит, так и вовсе подумать боязно!
– Убьют его совсем скоро, – равнодушно сказала панна Ирина.
– Его много раз пытались убить, и все напрасно, – возразила графиня, сама не зная, с чего вдруг взялась вступаться за атамана разбойников.
– Ты с ней не спорь. Она гадалка, она знает, – тихо сказал цыганенок.
– Знаю, – согласно кивнула панна Ирина. – Точно. Эти его дамы многочисленные обнаружили сегодня, что он всегда предавал их. И в отместку предадут его. Расскажут панам, где подкараулить да как убить Устима, и никакое колдовство ему не поможет. Где он за столом сидел, когда исправником прикидывался? – будто приняв некое решение, спросила панна Ирина.
– Здесь, – графиня растерянно указала на отодвинутый стул и стоящий перед ним прибор.
Крепко держась за плечо цыганенка, панна Ирина перевесилась из седла и схватила брошенный поперек тарелки серебряный столовый ножик с вычеканенной на рукоятке виноградной гроздью.
– Условие выполнено! – запрокинув голову, громко выкликнула она. – Вот он, клинок Кармалюка! – и торжественно воздела изящный маленький ножик к потолку.
Ответом ей была полная тишина.
– А я говорю – да! – словно убеждая кого-то, яростно крикнула панна Ирина в пространство. – Клинок? – она провела пальцем по заточенному краю ножика и сама ответила. – Клинок! Кармалюк им пользовался? Пользовался! Значит, клинок Кармалюка! Условие выполнено, пропускайте нас в следующий тур!
Мгновение все так же царило молчание и неподвижность, а потом графиня увидала, как вокруг коня и его седоков медленно, словно бы нехотя, начала клубиться серая мгла.
Панна Ирина стремительно повернулась к Татьяне и протянула руку:
– Прыгай! Скорее!
Татьяна попятилась и испуганно замотала головой:
– Нет! Нет! Я не могу! Это глупо!
– Прыгай! – отчаянно закричала панна Ирина, оглядываясь на серую мглу, которая теперь клубилась все быстрее, разрасталась…
– Нет! – еще раз выкрикнула графиня, понимая, что сейчас странная черноволосая барышня и цыган унесутся в неведомую даль, а она останется… Зачем, ну зачем панна Ирина рассказала ей о судьбе Кармалюка? Ведь кроме страха перед жутким, фантастичным миром панны Ирины, к ней пришло и твердое осознание – она, Татьяна, останется здесь, неизбежно став невестой, а то и женой последнего из уцелевших претендентов – пришелепкуватого Томашека, любителя калачей и простых девчонок. А в один отнюдь не прекрасный день узнает, что неуловимый и неуязвимый Кармалюк убит – убит потому, что его предала одна из обманутых возлюбленных. И вот тогда со всей очевидностью поймет – каждое слово панны Ирины было правдой. Где-то в неведомом далеке ее бы не выдали насильно замуж, там были ее мама? и папа?, любимые мамочка и папочка, которые никогда и никому не дали бы ее в обиду и защитили от всего на свете. И у нее, именно у нее самой не хватило отваги прорваться к ним! И жить с этим сознанием станет не-воз-мож-но!
И тогда сразу, чтоб не успеть передумать, графиня подхватила юбки, разбежалась… и, вцепившись в протянутую руку панны Ирины, вскочила на круп вороного Леонардо. С победным ржанием гигантский жеребец прыгнул в серую муть, а графиня тут же пожалела о своем решении. Их потащило, поволокло куда-то, а потом клубящаяся вокруг мгла начала рассеиваться, и из нее проступил… заяц.
Сидящий на задних лапах огромный, с теленка ростом, зайчище крепко сжимал в передних лапах невиданное, странно короткое и угловатое ружье.
Заяц приятно улыбнулся, блеснув крепкими белыми зубами, залихватски огладил лапой усы и низким басом сказал:
– Приветствую вельможных панн та вельможного пана! Дозвольте почтительнейше
