клоаку, несмотря на устройство всевозможных санитарных «дней» и «недель» — повинностей для истерзания буржуев. Дворники же упразднены как буржуазный пережиток.
Температура как в частных квартирах, так и в большинстве учреждений на нуле, все и на службе и дома сидят в шубах и шапках. Спят не раздеваясь. Многие не моются до воскресенья, белья не меняют за отсутствием мыла и, конечно, вшивеют. Вши повсюду: в вагонах, больницах, трамваях, школах. А вошь, как говорят, главный проводник заразы.
Не могу умолчать об оригинальной спекуляции этим продуктом. Красноармейцев сильно тянет в деревню, а отпуск дают только как отдых после перенесенного сыпного тифа, и вот солдатики задумали делать себе прививки тифа посредством вшей. Сейчас же нашлись и поставщики. За коробку с пятью вшами с сыпного больного брали 250 рублей, и дело пошло к общему удовольствию.
Смертность в Петрограде ужасающая, эпидемии возвратного сыпного тифа, испанки, дизентерии и холеры. Население в 1917 году было 2 440 000 в Петрограде, а в 1920 году насчитывают всего 705 000; конечно, расстрелы, эмиграцию тоже надо иметь в виду. Состояние больниц не поддается описанию. Все больницы и эвакуационные пункты забиты людьми. Мне говорил известный врач Николаевского госпиталя: целые партии в десяток тысяч красноармейцев, прибывших больными с фронта, держали в вагонах под Петроградом за невозможностью принять их в госпиталя. Врачебный персонал сам повально болен. Больные отмораживали себе руки и ноги и умирали от замерзания.
В больницах в палатах на 200 больных один-два термометра. Медикаментов самых необходимых: касторовое масло, сода, не говоря уже о наркотиках, — нет. В операционных комнатах мороз, у операторов коченеют руки. Они не могут держать инструментов в руках. Ванны не действуют, уборные — клоака. В мертвецких груда скопившихся трупов, так как ни гробов нет, ни перевозить не на чем. Сиделки понятия об уходе за больными не имеют; грубы, обирают больных. Сестры милосердия новой формации флиртуют, а не занимаются делом.
Путешествие теперь — мучение ада. Вагоны забиты людьми, никаких подразделений на классы нет, хотя комиссары и прочие важные чины государства имеют не только особые отделения, но и целые вагоны в своем распоряжении. Двигаются поезда черепашьим шагом. Достать питание в дороге немыслимо. В лесу поезда часто останавливаются. Пассажиров заставляют выходить из вагонов, им дают топоры, и вместе с рабочими поезда они валят деревья, а потом пилят их.
После этого дрова относят к топке, пассажиры расходятся по вагонам, и путешествие продолжается, пока дрова не заканчиваются.
Износ вагонов страшный. Товарищи забираются даже в сетки для ручного багажа, ездят на крышах вагонов, на паровозах, на подвесных прутьях пульмановских вагонов. Внутри все кишит вшами. Такая же картина в трамваях. Катастрофы то и дело, за недостатком смазочных средств вагоны горят, люди в панике выскакивают, выбивают стекла, калечат друг друга.
Приезжавшие из провинции уверяли меня, что в таком же положении вся совдеповская страна, эта обезумевшая большевистская империя, империя зла и разрухи.
Вот таковы мои впечатления о коммунистическом рае, которыми я хотела с тобой поделиться.
Конец
Но достаточно. Пора эти воспоминания кончить. Мой сын с остатками своей армии находится в Константинополе, его дети во Франции, а мы, старые люди, сами по себе. Печально глядим мы на гибель нашей родины, с горестью смотрим, как зарубежная Русь грызется между собою за будущую, более чем гадательную власть. Впереди одна смерть-избавительница. Серо, однообразно, бесполезно тянутся дни за днями, но жизнь окончена.
Остается подвести итоги.
России больше нет… Миллионы людей убиты, миллионы умерли от голода, миллионы скитаются на чужбине. Жизнь заглохла. Поля зарастают бурьяном, фабрики не работают, поезда не ходят, города вымирают, на улицах столицы растет трава. Недавняя житница Европы уже не в силах прокормить себя. Голодные, озверелые люди, как волки, покидают свои логовища и в поисках за пищей набрасываются на соседей.
А в активе?
В активе общественные силы — все те же слишком (увы!) знакомые лица, алчущие сыграть роль, на которую они не способны.
Заветы революции? Какие? «Грабь награбленное»? «Смерть буржуям»? «Диктатура пролетариата»? или «Закон и равноправие»? Чтобы определить ценность заветов, нужно предварительно сговориться, в чем именно они заключаются.
Остатки русской армии? Хранители русской чести. Одними забытые, другими оплеванные?!
Или легенда, красивый миф о богатыре Илье Муромце, который после вековой спячки воспрянет и будет творить чудеса?
Увы! С таким активом едва ли Россию восстановить.
Правда, остается еще одно — долг чести бывших союзников. Но сведущие люди утверждают, что в наше время долги чести платят лишь чудаки с устарелыми взглядами, а не просвещенные нации.
А тем не менее — вопреки очевидности, вопреки здравому смыслу — верую… Россия будет!
КОММЕНТАРИИ
В комментариях использованы следующие сокращения:
Бенуа — Бенуа А. Мои воспоминания: В 2 т. М., 1990.
Валуев — Валуев П.А. Дневник министра внутренних дел: В 2 т. М., 1961.
Витте — Витте С.Ю. Воспоминания: В 3 т. М., 1960.
Геруа- Геруа Б.В. Воспоминания о моей жизни. Париж, 1969. Т. 1.
Головин — Головин К. Мои воспоминания. СПб., 1908.
Гурко — Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого: Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. М., 2000.
Милюков — Милюков П.Н. Воспоминания государственного деятеля. Chalidze Publications, 1982.
Милютин — Милютин ДА. Дневник: В 4 т. М., 1947–1950.
Письма Врангеля — Письма А.Е. Врангеля к Достоевскому // Достоевский: Материалы и исследования. JI., 1978. Вып. 3. С. 258–281.
Половцов — Половцов АЛ. Дневник государственного секретаря: В 2 т. М., 1966.
Родичев — Rodichev F.I. Vospominaniia i Ocherki о Russkom Liberalizme / Ed. K.E. McKenzie. Newtonville, 1983.
Сидоров — Сидоров B.C. Энциклопедия старого Ростова и Нахичевани-на- Дону. Ростов-на-Дону, 1994–1999. Т. 1–5.
Танеев — Танеев В.И. Детство. Юность. Мысли о будущем. М., 1959.
Толстой- Толстой И.И. Дневник. 1906–1916. СПб., 1997.
Февральская революция — Февральская революция: От новых источников к новому осмыслению. М., 1997.