Критики Канта имелись как по правую, так и по левую стороны. Развивая внутреннюю логику его системы, Иоганн Фихте отбросил «вещь в себе» как чистую абстракцию и сохранил лишь начало — «субъективное Я», находящееся в постоянной борьбе с самим собой и порождающее в этом диалектическом процессе чистого мышления свое представление о внешнем мире.
Идеализм Канта таким образом был доведен до абсурда. Именно потому мыслитель предпринял второе издание своей «Критики чистого разума», где опровергал подобные выводы из своей системы.
И все-таки последнее слово, очевидно, остается за Кантом. Даже многие советские философы признавали существенный вклад его практической философии в становление диалектики.
«В трех пунктах система Канта представляет исходную точку всей новейшей диалектики, — писал В. Асмус, — во-первых, в естественнонаучных исследованиях Канта; во-вторых — в его логических исследованиях, составляющих содержание «трансцендентальной аналитики» и «трансцендентальной диалектики», и, в-третьих — в анализе эстетической и телеологической способности суждения...»
Немецкая литература XVIII века явилась своего рода полем сражения между приверженцами разных литературных течений — классицизма и сентиментализма.
Влиятельным пропагандистом и теоретиком классицизма был Готшед, во многом благодаря которому Саксония в первой половине XVIII века стала главным центром литературного движения.
Готшед содействовал очищению немецкого языка от огромного количества иностранных слов. Готшед сделал родной язык более ясным, понятным и правильным. Готшеду также принадлежит заслуга выдвижения немецкого театра в ряду других европейских театров того времени.
Очевидной ошибкой Готшеда как художника было его преклонение перед французским классицизмом и верноподданическая угодливость перед государями, причем Готшед имел привычку навязывать свои идеалы другим. Естественно, что Готшед имел многочисленный лагерь оппонентов.
В частности, с ним вступили в ожесточенную литературную полемику цюрихские профессора Бодмер и Брей-тингер, которые противопоставляли его сухому классицизму право поэта на поэтическую фантазию. Опираясь на авторитет Мильтона, они защищали обращение поэтов к религиозным сюжетам, к изображению природы и обычных человеческих чувств.
Правда, очевидно, была на стороне швейцарцев. Именно они и вышли победителями из этой полемики. Идеи Бодмера и Брейтингера получили дальнейшее развитие в сентиментализме, представлявшем собою род оппозиции по отношению к официальной культуре абсолютизма (не только в Германии, но и в других европейских странах).
В Германии эта оппозиция усиливалась оскорбленным чувством национального достоинства, поскольку придворная культура опиралась на французские образцы и прежде всего французский язык.
Каждый германский курфюрст видел образец для подражания в очертаниях Версальского дворца и певучем романском слоге, в ярком и зрелищном венецианском театре. Клопшток, творивший во второй половине XVIII столетия, был одним из крупнейших представителей сентиментального направления в Германии.
Поэзию Клопштока нередко сравнивали с музыкой Баха, Генделя. Эта касалось его знаменитой поэмы «Мессиада»,
где Клопшток попытался создать героическую эпопею на основе христианской мифологии.
В силу поэтического воображения Клопштока, необычайного для того времени богатства языка его произведения произвели огромное впечатление на современников. Причем достоинства заслонили собой многие очевидные недостатки «Мессиады» — некоторую монотонность и риторичность.
Большой популярностью пользовались оды Клопштока, в которых поэт воспевал любовь к родине и любовь к женщине. Многие современники полюбили пасторальную поэзию Клопштока, воспевающую идиллические радости простой пастушеской жизни.
ГЕТЕ
В молодости Гете был связан с литературным движением «Бури и натиска» (получившим свое название по заглавию пьесы Ф. Клингера). «Бурные гении», как их тогда же прозвали, были близки по своему духу английским и французским сентименталистам. Они пытались противопоставить холодной рассудочности и бездушной морали искренность, бескорыстность и, конечно, молодой задор.
Центральной фигурой этого движения и был Иоганн Вольфганг Гете. Лучшими его произведениями того времени стали историческая драма «Гец фон Берлихинген» и «Страдания молодого Вертера».
«Гец фон Берлихинген» стал первой немецой исторической драмой. Главный герой — борец против княжеского абсолютизма, сторонник императора (и, по замыслу Гете — единства Германии).
Но вместе с тем фон Берлихинген трагически одинок. Подняв бунт против княжеского произвола, он не смог найти общего языка с* крестьянами... В этом, кстати, и состояла особенность литературы «Бури и натиска»: ее герои одиноки в своем благородстве и своих терзаниях.
Именно таким, «классическим» героем «Бури и натиска» был и Вертер — человек гуманной души и тонкой мысли, чувствительного, легко ранимого сердца. В «Страданиях молодого Вертера» бюргерская среда, изображенная Гете, имеет характерные приметы времени, несмотря на всю условность сентиментального романа в письмах.
Самоубийство Вертера можно понимать как протест, если не против общественных отношений, то против традиционной морали и официальной религии.
Роман передает царившую в Германии накануне Французской революции душную общественную атмосферу, которая порождала у части немецкой интеллигенции мечтательность, равнодушие ко всякой деятельной жизни и как следствие этого — к самой жизни.
Сам Гете отнюдь не собирался сводить счеты с жизнью, более того — он охотно принял приглашение молодого герцога Карла Августа стать министром при его дворе. Гете переехал в Веймар — столицу крохотного государства — где и прожил до конца своих дней. На министерском поприще молодой литератор добился некоторых успехов: ему удалось сократить некоторые непроизводительные расходы в государстве, он уменьшил армию, возобновил работу заброшенных рудников, построил новые дороги.
В 1786 году Гете на два года покидает Германию и переезжает в Италию, где жадно и взволнованно впитывает впечатления от окружающей жизни.
Отныне он объявляет главным художественным принципом «благородную простоту и спокойное величие» античной культуры и архитектуры.
Отказавшись от бунтарства ранних лет, он видит смысл в мирной пропаганде просветительских идей. Тогда же Гете создает трагедию «Ифигения в Тавриде» по сюжету древнегреческого мифа, где варварству и жестокости противопоставляет силу убеждения.
Там же, в Италии немецкий поэт создает другое из именитейших своих произведений — трагедию «Эгмонт» о борьбе нидерландцев против испанских завоевателей. Считается, что «Эгмонт» Гете в чем-то является данью молодым годам, временам «Бури и натиска».
Крупнейшим произведением гениального художника, бесспорно, считается трагедия «Фауст», созданная по мотивам народной легенды о жизни, безбожных деяниях и страшной смерти ученого- чернокнижника, который ценой союза с дьяволом возвратил себе молодость и познал сокровенные тайны природы.
Фауст и Мефистофель в трагедии противопоставляются друг другу, как безграничное стремление вперед и критическое сомнение, холодный скептицизм.
Жизни годы
Прошли недаром; ясен предо мной Конечный выпад мудрости земной:
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идет на бой!
Однако сам Гете признавался, что вложил частицу своего «я» не только в Фауста, но и в Мефистофеля.
АРХИТЕКТУРА И ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО ГЕРМАНИИ XVII-XVIII ВВ.
Тридцатилетняя война, явившаяся наиболее разрушительной для немецких земель, также затормозила на некоторое время и развитие искусства.
И.Бартенев, например, отмечает, что развитие немецкой архитектуры хронологически запаздывало по сравнению с ведущими европейскими странами, но, несмотря на то, что стиль барокко стал фактически развиваться в архитектуре Германии на сто лет позже, чем в Италии и Франции, зато, как бы наверстывая
