другой — соли. Импортные изделия или пушнина также пересекали всю страну от края до края.
Увы, не города все же были двигателями этой крупной ^торговли, а скорее ярмарки. В XVIII веке их имелось от трех до четырех тысяч (это в 10-12 раз больше, чем российских городов того времени).
Некоторые из них напоминали знаменитые ярмарки Шампани и выполняли функцию соединения отдаленных друг от друга областей. В числе таких крупных ярмарок была Архангельская, которую южнее сменяла весьма оживленная Сольвычегодская; Ирбитская, контролировавшая дорогу в сибирский Тобольск; Макарьевская, явившаяся первыми наметками колоссального Нижегородского торжища; Брянская — между Москвой и Киевом; Тихвинская — на подступах к Ладоге.
Ярмарки эти нельзя было назвать чем-то архаичным, поскольку даже на Западе XVIII век был еще «веком ярмарок». Основной проблемой оставался лишь незначительный масштаб российских городов.
Еще одним признаком незрелости городов России было отсутствие современного кредита.
Ростовщичество на Руси было поистине безжалостным. В ходу были неправдоподобно высокие процентные ставки: для займа одного русского купца другому русскому купцу в Стокгольме в 1690 году ставка на девять месяцев была 120 процентов (т.е. более тринадцати процентов в месяц). На Леванте, где ростовщичество между еврейскими и мусульманскими кредиторами и христианами-заемщиками чувствовало себя вольготно, в это время процентные ставки не превышали 5 процентов месячных.
В Московском государстве выгода, предусматриваемая уговором, имела меньшее значение, чем захват залога. Это
f)i.i lo дополнительной причиной того, что ставка процен-i.'i была столь высокой, а сроки выплаты столь жесткими: кредитору было выгодно, чтобы заемщик не смог соблюсти уговор и добыча в конце концов оказалась бы захвачена безвозвратно.
С течением времени, когда петровские мануфактуры получали все большее развитие, когда все глубже внедрялось разделение труда, коснувшееся как мелкого товарного производства, так и сельского хозяйства, расширялась внутренняя торговля. Для увеличения товарооборота было предпринято строительство нескольких каналов.
Вышневолоцкий канал соединил бассейн Волги с Балтийским морем и открыл широкие возможности для доставки товаров в Петербург, а оттуда — за границу.
Во второй четверти XVIII века было закончено строительство обводного канала вокруг Ладожского озера.
Значение Архангельского порта и торгового пути через 1>елое море резко упало после присоединения Балтийского побережья. В 1701 году в Архангельск прибыло 103 иностранных корабля, а в 1725 — только 12, в то время, как в русские порты Балтийского моря (Петербург, Нарву, Ригу, Ревель, Выборг) — 914 кораблей.
В 1726 году только через Петебург вывезли уже половину всех русских товаров, предназначавшихся для продажи на рынках Западной Европы. Пенька, лен и кожа составляли главную статью русского экспорта.
Однако тогда уже вывозилась и продукция российских мануфактур. В том же 1726 году за границу было вывезено свыше 55 тысяч пудов железа и более 10 миллионов аршин полотна.
ПОЛИТИКА ПРОТЕКЦИОНИЗМА
Протекционистский таможенный тариф, изданный в 1724 году, способствовал увеличению активного торгового баланса России. Товары, производимые на внутреннем рынке, облагались огромными пошлинами, причем курс иностранной валюты, в которой взималась пошлина, был искусственно занижен почти в два раза, что позволяло русским обдирать иностранных торговцев еще больше.
Наивысшая пошлина в 75 процентов взималась с привозимого железа, парусины, шелковых тканей, скипидара, воска и пр. Высокой оградительной пошлиной в 50 процентов облагался ввоз голландского полотна, бархата, серебра и ка]гг. Шерстяные ткани, писчая бумага и другие товары, производившиеся в России в незначительных количествах, облагались более умеренной пошлиной. Пошлина с товаров, не производившихся в России, составляла
10 процентов.
Экспортная пошлина на русские товары, вывозимые за границу, была, как правило, 3 процента, однако промышленное сырье и полуфабрикаты, необходимые для российских фабрик, облагались сверхвысокой запретительной пошлиной. Это касалось, в частности, шерстяной и льняной пряжи.
СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО
Около трехсот волостей было роздано дворянам из царского фонда на протяжении 28 лет (с 1682 по 1710 гг.).
Так что крепостническое землевладение, как мы можем убедиться, в петровское время развивалось по старинке. Петр пожаловал крупные имения своему ближайшему окружению — А.Д. Меншикову, Ф.А. Головину и другим. Юхотскую волость «за многие верные службы» получил фельдмаршал Б.П. Шереметев.
Крепостнические порядки проникали постепенно на Юг и Юго-Восток. Дворяне получали земли в Белгородской и Воронежской провинциях, границы которых в последнее время сильно раздвинулись.
Русские помещики, поддерживаемые правительством, захватывали земли татарской феодальной знати.
На Украине крепостничество также завоевывало все новые позиции. Гетман И.С. Мазепа захватил около 20 тысяч дворов, причем выдал казацкой старщине более тысячи грамот на владение имениями.
К тридцатым годам столетия две трети крестьянских дворов на Украине оказались в феодальной зависимости от светских и духовных землевладельцев.
При том, что сельскохозяйственная техника и, соответственно, урожаи остались на таком же низком уровне, что и в допетровское время, кое-какой прорыв наметился в области технических культур и овцеводства. Причиной тому послужило повышение спроса на сырье для новых промышленых предприятий.
Связи помещичьего и крестьянского хозяйства с рынком постепенно развивались; крепостному хозяйству бы-»ю необходимо как-то приспосабливаться к этим изменениям. Вследствие этого в малоплодородных нечерноземных районах уиеличивался натуральный и денежный оброк, а на Юге мозрастало значение барщины.
В имении князя М.П. Гагарина, находившемся в Коломенском уезде, крестьяне были обязаны ежегодно поставлять с каждого двора по барану, поросенку, полпуда снинины, гуся, утку, четыре курицы и пятьдесят яиц. Помимо этого крестьяне были обязаны отрабатывать на помещичьих полях.
Многочисленные прямые и косвенные налоги, рост различных государственных (в особенности — рекрутской) повинностей усугубляли и без того незавидное положение крестьян.
Десятки тысяч крепостных были согнаны на строительство флота в Воронеж, Таганрог, Петербург, Азов и Казань. Крестьяне строили крепости и города.
Выросли многие повинности, в особенности «постойная» и «подводная», обязывавшие крестьян обеспечивать во время постоев войска продовольствием, а лошадей — фуражом.
Правительство, изыскивая все новые и новые источники доходов, вводило дополнительные виды сборов. Налогами облагались мельницы, домашние бани, также был введен налог на гербовую бумагу.
Денежная реформа, заключавшаяся в уменьшении доли серебра в монете, принесла государственной казне огромный доход. Лишь за три года — с 1701 по 1703 — он составил около трех миллионов рублей. Однако вместе с тем курс рубля упал и резко повысились цены на товары.
Крестьяне бежали из центральных земель на окраины. Это выяснилось в результате подворной переписи 1710 года. Данные предыдущей переписи 1678 года оказались куда более высокими.
Правительсво решает перейти от подворного обложения к подушному.
В 1718 году с этой целью была проведена подушная перепись населения, также по принесшая утешительных результатов (вследствие заниженных данных о количестве крепостных, подаваемых помещиками). Перепись была проведена заново. Судя по цифрам, выявленным в ходе повторной «ревизии», в России тогда проживало около 14 млн. человек.
Основной прямой налог, взимавшийся с каждого лица мужского пола, составлял 70 копеек.
В результате переписи 1718 года правительству удалось увеличить количество крепостных. Дело в том, что раньше кабальные холопы получали свободу после смерти своего господина, а во время «ревизии» их
