— Эрос, — нежно произнес Тео. — Вот твоя настоящая анаграмма. И ты на самом деле похожа на Венеру Боттичелли. — Он провел пальцами по моим выступающим ключицам. — У тебя прекрасная шея.
— Ты мне льстишь.
— И великолепные ноги.
— Правда?
— О да.
— И не забудь про волосы «мелким бесом».
— Да, волосы у тебя совершенно обезумевшие, — произнес он, накручивая прядь на палец. Ты прелесть, Роуз. Я всегда так думал. Ты немного ненормальная, но ты прелесть.
Я посмотрела на него. Ну и денек.
— Ну и денек, — выдохнула я. — Никогда, никогда в жизни этот день не забуду. Сегодня со мной приключились четыре важных и совершенно неожиданных события, а ведь еще даже не стемнело! — Я покачала головой.
— Какие же важные события?
— Например… вот это, — нежно ответила я. — И пришел ответ на объявление. — Мое сердце перевернулось, и воображаемые очертания лица моей матери встали у меня перед глазами.
— Что еще произошло сегодня?
Я вздохнула и рассказала ему о письме Джона. Тео был потрясен и поверить не мог.
— Господи, какой кошмар. И что ты сделала?
— Поехала к Эду в офис и сказала, что он должен помочь брату. А потом ушла от него. Навсегда. И это еще одно важное событие, которое произошло сегодня. С Эдом покончено.
— Ты порвала с ним?
— Да.
Он притянул меня к себе еще ближе.
— Хорошо. И не вернешься?
— Нет, — горячо ответила я. — Не вернусь. Все кончено.
— Из-за того, что ты узнала о его брате?
Я кивнула:
— Меня чуть не вырвало. Как я могу остаться с ним, Тео, зная об этом? К тому же он повел себя со мной как ублюдок.
— Что он сделал?
— Оскорбил меня. Он сделал это лишь потому, что я загнала его в угол, но это было низко.
— Что он сказал?
Я поежилась при одной мысли о его словах.
— Кое-что ужасное.
— Что?
— Он обвинил меня в том, что я занимаюсь своей работой по эгоистическим причинам. Потому что это нужно лично мне. Чтобы саму себя утешить.
— Он так и сказал?
— Да, — взбешенно ответила я. — Так и сказал. Возмутительно. — Я опять завелась.
— А разве это не так? — тихо спросил Тео.
Я уставилась в потолок.
— Нет, — твердо отрезала я. — Совсем не так.
— А почему же ты это делаешь?
— Потому что у меня хорошо получается.
— Понятно.
— Но это не единственная причина, Тео.
— Тебе, должно быть, нравится твоя работа.
— Безусловно. Я этого и не отрицаю — ведь отвечая читателям, я будто разжигаю костер для замерзающего, и немного тепла перепадает и мне. Это очень приятное чувство. Но Эд сказал, что я делаю это, чтобы люди чувствовали себя благодарными и нуждались во мне, любили и восхищались мной, потому что у меня… комплекс неполноценности.
— Что, прямо так и сказал?
Я выпятила губы.
— Да.
— Ну, это было не очень красиво с его стороны.
— Да уж.
— Но, возможно, в его словах есть доля правды.
— Что?
— Может, в его словах есть доля правды, — повторил Тео.
— О. Ну, спасибо большое. Как обычно, ты проявил истинную тактичность, Тео. Значит, ты считаешь, что моя карьера — всего лишь способ потешить мой эгоизм?
— Нет. Не совсем, — ответил он. — Но дело в том, что ты двадцать лет тащила на себе огромную психологическую ношу, которая полегчала лишь недавно…
— Ты прав. У меня была… проблема, — смирилась я и представила себя одним из тех муравьев, которые тащат груз в четыре раза больше собственного веса.
— Интересно, захотела бы ты помогать другим людям, если бы твоя жизнь была абсолютно безмятежной?
Я уставилась на него. Захотела бы я?
— Да. Да, конечно.
— Ты уверена, Роуз? — тихо спросил он. Хитрец!
— Послушай, надеюсь, ты не на стороне Эда, — возмущенно воскликнула я и села на кровати. — Потому что то, что он сказал, было злобно и подло.
— Не говори ерунду, Роуз. Дело не в этом. Я только говорю, что, насколько я тебя знаю — а я считаю тебя замечательным человеком, — мне кажется, ты делаешь это как из эгоистических, так и из альтруистических побуждений. Так что не исключено, что в словах Эда есть доля здравого смысла.
— Ну спасибо! — воскликнула я, потянувшись за рубашкой. — Очень рада, что ты разделяешь его мнение обо мне.
— Я о тебе высокого мнения.
— Да что ты говоришь!
— Да. Но, Роуз, почему ты не хочешь быть честной с самой собой и признать, что твои мотивы, как бы это лучше сказать, двойственные?
— Потому что я не собираюсь признавать себя каким-то эмоциональным уродом, которому для радости жизни нужно поглумиться над проблемами чужих людей. — Как я могу с этим согласиться? Ведь тогда — боже мой! — ведь тогда получится, что я не лучше Ситронеллы Прэтт! — Я выбрала эту профессию, — сказала я, поднимаясь с кровати, — потому что хочу помогать людям, и это единственная причина.
— Роуз, я в этом не сомневаюсь, но остается вопрос: почему?
— Почему? — Я вытаращилась на него.
— Да. Почему ты хочешь помогать людям?
— Потому что… у меня это хорошо получается. И потому что я знаю, что реально могу изменить их жизни. Я спасла сотни браков, — произнесла я. Мне вспомнился случай с поджигательницей. — И возможно, жизней. Я сумела спасти моих читателей от неприятностей. Они зависят от меня.
— Извини, Роуз, но я думаю, это неправда. Мне кажется, это ты зависишь от них — причем не на шутку.
— Ну спасибо, Тео, — как мило с твоей стороны!
— Послушай, в этом нет ничего плохого. У всех у нас есть скрытые, глубинные мотивы, побуждающие к действиям. Я только говорю, что не надо стыдиться. Признай это.
