денежный вопрос.
— О.
— На самом деле, ведь на детей уходит куча денег. Раньше я хотела детей, — продолжала я. — Когда сама была ребенком. Но потом все изменилось.
— Почему?
— Ну… просто все изменилось.
— Потому что ты кое-что узнала о своей матери? — тихо проговорил он.
— К тому же мне уже тридцать девять, и время не ждет.
Наступила неловкая тишина. Мы молча закончили ужин, и Тео поднялся с места.
— Что ж, тогда прощай, лю… ой, извини, — поправился он. — Я пойду.
— Я вымою посуду, — сказала я. — Спасибо за ужин. Передавай привет Бев и Треву.
Тео взял газету, которая все еще была открыта на моей странице, и я подумала, что он хочет отнести ее наверх. Но вместо этого он сложил ее пополам, подошел к мусорному ведру, нажал на педаль и поднял крышку.
— Нет! — прокричала я.
Он уставился на меня.
— Что?
— Не выбрасывай!
— Почему?
— Потому что я не хочу.
— Извини, — произнес он. — Я думал, ты любишь, чтобы в доме был порядок.
— Я не это имела в виду.
— О, ты сдаешь газеты в макулатуру? Я не знал.
— Нет, — произнесла я, заливаясь краской. — Нет. Просто там…
— Что? Что там, Роуз?
Мои глаза вдруг почему-то наполнились слезами, и голос сделался тонким и высоким.
— Там моя колонка! — пропищала я.
— Извини, я не подумал. Мне казалось, у тебя есть еще экземпляр.
— У меня есть.
— О. — Тео был в замешательстве. — Тогда почему нельзя выбросить этот?
— Потому что… ммм… я просто не хочу, чтобы ты его выбрасывал.
— Но почему? У тебя же еще есть!
— Да, но дело не в этом.
— Так в чем же дело?
О боже. Ну как же ему объяснить?
— Роуз, в чем дело?
— Не могу сказать.
— Почему?
— Потому что ты подумаешь, что я дура, вот почему.
— Нет, не подумаю.
— Подумаешь!
— Скажи, и увидим.
— Хммм…
— Давай, — мягко поддразнивал он меня.
— Ну… — В горле застрял комок, и я с трудом могла говорить. — Просто у меня есть один пунктик…
— Какой пунктик?
— В этой газете моя фотография и слова, которые я написала, — выпалила я, — значит, и меня тоже выбрасывают на помойку.
— Господи, действительно, глупость какая, — сказал он. — Вообще-то, это ненормально.
— Я понимаю, но ничего не могу с собой поделать, — зарыдала я.
— Тебе не кажется, что ты слишком бурно реагируешь?
Тоже мне, психиатр чертов!
— Ни капельки! Вовсе я не бурно реагирую, Тео!
— Ладно, ладно, согласен.
— А тебе не кажется, что ты слишком бурно отреагировал, когда твоя мачеха выбросила фотографию твоей матери?
— Да, Роуз, но это была единственная ее фотография. Зато существуют миллионы копий этой газеты, и, значит, тебя все время выбрасывают.
— Да. Но меня выбрасывают люди, которых я не знаю, поэтому это не имеет значения, но тебя-то я знаю — оттого это и важно. Это все равно если бы ты меня засунул в мусорное ведро!
Руди почувствовал, что я разгорячилась, и захлопал крыльями.
— Тебе нужно к психиатру! — закричал он голосом Эда, покачиваясь на своей жердочке. — И это все на сегодня, наша программа подошла к концу. До свидания!
— Извини, — сказал Тео. — Я не хотел тебя обидеть. Возьми… — Он протянул мне газету и надел куртку. — Мне пора, я пошел к Бев.
— Ну и иди! Иди к Бев прямо сейчас и меняй ее чертовы лампочки, но, между прочим, мне тоже не мешало бы их поменять!
— Роуз, — тихо произнес Тео и задержался в дверях. — Не пойми меня неправильно, но, по-моему, в словах Руди есть доля здравого смысла.
— Ну спасибо большое! — заорала я, когда он вышел из дома. Я стояла на кухне, онемев от ярости, и тут зазвонил телефон. Если это мой маньяк, то на этот раз он получит по первое число, подумала я, снимая трубку.
— Алло!! — рявкнула я.
— Ммм… Роуз?
— О, привет, Генри, это ты.
— Я… просто… хотел спросить тебя кое о чем.
— Да? В чем дело?
— Роуз… ты в порядке?
— Нет! — взорвалась я. — Не в порядке! Вообще-то, я просто в бешенстве! Руди предложил мне сходить к психиатру, и Тео его поддержал! Можешь себе представить, как эти двое обнаглели?
— Ну… а почему он это сделал?
Я рассказала Генри о случае с газетой.
— Ага, — медленно проговорил он. — Понятно.
— Ты же никогда не выкидывал мои статьи, Генри, признайся?
— О нет-нет-нет, — выпалил он. — Между прочим, — продолжал он, — я до сих пор их храню. В отдельной стопке. Нет, я уверен, что ничего не выкидывал.
— Правда? Генри, это так мило с твоей стороны. Но Тео так ничего и не понял. Сказал, что я «слишком бурно реагирую». Бесчувственное бревно. Он такой бестактный.
— Мм… Роуз, надеюсь, он тебя сейчас не слышит?
— Нет, — ответила я. — Он пошел к Бев.
— К Бев?
— Беверли, помнишь, она была на балу.
— А, да, конечно. Девушка в костюме Дега.
— Она живет по соседству. Они с Тео очень подружились, — несчастным тоном произнесла я.
— Правда?
— О да, — проникновенно проговорила я, — очень. Он все время бегает к ней. По любому поводу. Вот сейчас, например. Вкручивает ей лампочки, представь себе! Прямо по Фрейду. Ввинчивает лампочки! Наверняка он скоро к ней переедет, я ни капельки не удивлюсь. И я опять останусь одна. Генри, ты
