— Да, — ответила она. — Это Эмили Майнард, новая ведущая на Джи-эм-джи-би.
Даже сквозь гам толпы я могла различить нахальный голосок Эндрю: «Очаровательно выглядишь… да, только что вернулся… Клостерз… да, разумеется, я видел принца Чарлза… о, Уиллс — отличный парень… Да, конечно, я с ним знаком. И с Гарри». Меня чуть не вырвало.
— Тут полно журналистов из глянцевых журналов, — сказала Беверли.
— Где?
— Видишь ту высокую женщину, которая похожа на Наоми Кэмпбелл?
— Да.
— Это Лили Джейго, редактор журнала «Я сама».
— О.
— А рядом с ней — Фейт Смит, ведущая прогноза погоды в «Утренних новостях»!
— Точно. Надо же, какая у тебя память на лица, — заметила я.
— Что мне еще делать в инвалидном кресле, — с горечью ответила она. — Только пялиться на экран.
Беа все еще поглядывала на дверь, и тут вдруг ее лицо озарилось. Как будто она была Марией Магдалиной, а Генри — воскресшим Иисусом. Я практически слышала, как хор ангелов пропел «Аллилуйя», когда она сделала шаг вперед, сияя счастливой улыбкой. У Генри же на лице застыло знакомое выражение — подавленного беспокойства, как будто он изо всех сил пытался казаться спокойным и безмятежным. Беа подбежала к нему, поцеловала и, взяв его под руку, повела в зал. Он вспыхнул, и я в который раз удивилась. Почему она ему не нравилась? Ведь она очень привлекательна, хотя, несомненно, любит покомандовать, но у нее такое доброе сердце… С другой стороны, она сама испугается, когда он начнет примерять ее бальные платья. Нет, подумала я, у них никогда ничего не получится. Рано или поздно Генри придется сказать ей правду, какой бы обидной она ни была. Может, ему попросту нужно было явиться на вечеринку в платье?
— Привет, Роуз! — Генри с извиняющимся видом помахал мне рукой, потом тайком закатил глаза. Он никак не мог вырваться из железных тисков Беа, а она знакомила его со всеми своими друзьями. Она держала его крепко, как Черри Блэр-Тони, как будто боялась, что бедняга убежит.
— Бедный Генри, — прошептала я. Но он сам виноват. — Дурачок ты.
— Хмм, — послышался голос Бев. Я взглянула на них с Тео и вдруг поняла, что уже давно стою с ними рядом и пора пообщаться с гостями. Так что я разговорилась с журналистами из «Санди семафор»: они высказали соболезнования по поводу моего недавнего позора в прессе. Потом познакомилась с дамой из журнала «Загородный дом» — она готовила статью о близняшках. После чего ко мне подошла светловолосая журналистка по имени Клаудия, которая работала в журнале «Хит» и специализировалась на поп- музыке.
— Я первая клиентка близняшек, — объяснила она. — Вчера я купила у них лампу — даже до официального открытия магазина, поэтому Беа меня и пригласила. У вас очень знакомое лицо, — добавила она. — О… вспомнила. Вы ведете колонку экстренной помощи. Вам досталось из-за истории с Электрой на прошлой неделе.
— О да, мне досталось по полной, — невесело кивнула я. — Но ей тоже нелегко пришлось.
— Что-то я сомневаюсь, — с усмешкой проговорила Клаудия. — М-да, — она глотнула шампанского, — я очень сомневаюсь.
— Почему? Пресса смешала ее с грязью.
— Ну…
Внезапно кто-то захлопал в ладоши, и шум разговоров стих.
— Дамы и господа, добро пожаловать в дизайнбюро «Двойняшка!» — объявил Эндрю. Чья это вечеринка, возмущенно подумала я. — Слово Белле и Беа.
Близняшки покраснели от удовольствия, оглядев присутствующих. Я же смотрела на Клаудию. Что она имела в виду? Но я не могла спросить ее, потому что Беа собралась произнести речь. Она сложила ладони, словно причастница перед алтарем, откашлялась и улыбнулась.
— Мы с Беллой хотели от души поблагодарить всех, кто пришел к нам сегодня, — начала она, — это для нас очень много значит. Долгие годы мы мечтали о собственном бизнесе, и вот наконец этот день настал. Дизайн-бюро «Двойняшка» — в каком-то смысле наш общий ребенок, и сегодня вечером мы хотим попросить вас всех стать его крестными. Но прежде мы бы хотели сказать спасибо нашему банковскому менеджеру Джону, который предоставил нам щедрый бизнес-кредит, которым, я надеюсь, мы никогда не воспользуемся. Огромное спасибо нашей подруге Роуз Костелло, нашему персональному психологу, которая всегда нас поддерживала. — Я залилась краской. — Спасибо Беверли и Тревору Макдональдам, которые оказали нам неоценимую помощь на прошлой неделе. — Я взглянула на Беверли — она улыбалась. — Но больше всего, — добавила Беа, — я бы хотела поблагодарить своего бойфренда Генри… — О НЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!!! — … который помог нам найти это помещение. Мы очень долго искали подходящее место, — весело продолжала она, — но нам ничего не нравилось. Но когда мы увидели этот магазин, — она кокетливо улыбнулась Генри, — это была любовь с первого взгляда. Давайте поднимем бокалы за дизайн- бюро «Двойняшка», и, пожалуйста, расскажите о нас всем своим друзьям.
Мы подняли тост, а я посмотрела на Генри. Он стал цвета сицилийского помидора, к лицу была намертво приклеена вежливая улыбка. Как может Беа быть такой беспечной? Неужели она ничего не замечает? Категорически отказываясь заглянуть в лицо фактам, она сама разобьет себе сердце. Ведь правда в том, что Генри никогда не ухаживал за ней. Она проявляла инициативу. Ее стратегия заключалась в том, чтобы действовать «прямо и наверняка». Но мужчины — особенно мачо, как Генри, — не любят, когда за ними охотятся. Я подозревала, что это и есть настоящая причина, почему она его не интересовала. Наконец, вырвавшись от Беа, он подошел ко мне — лоб его блестел от пота, на лице застыла неестественная улыбка.
— Господи! — прошептал он, вытирая шею носовым платком. — Теперь я официально ее бойфренд.
— Я же тебе говорила, — шепотом напомнила я.
— Да, говорила. Но теперь у всех сложится обо мне совершенно превратное представление. — Он оглядел толпу собравшихся.
— Ну да. — Я пожала плечами и потянулась к подносу с канапе. — Какая разница, Генри? Тебя здесь никто не знает. Ей-то намного хуже.
— Вообще-то есть разница, — прошипел он, тревожно оглядываясь по сторонам. — Большая разница.
— Генри-и-и-и! — Его звала Беа. Он снова приклеил к лицу радостную улыбку и пошел ей навстречу. Если бы Беа знала, что под вельветовыми брюками у него черные кружевные трусики, она бы сразу поостыла. Я повернулась к Клаудии, репортеру из журнала «Хит», с которой болтала до этого.
— Извините, — сказала я, встревая в беседу, — мы говорили об Электре. Так что вы имели в виду?
— Ничего, но вы же сказали, что ее смешали с грязью.
— Разве не так?
— Но она уже получила свою компенсацию.
О чем это она говорит?
— Извините, я не понимаю. От нее ушел муж, и газеты выставили ее полной идиоткой.
— Да уж, — ответила Клаудия. — Какая жалость. Зато в воскресенье ее новый сингл поднимется в чартах до первого места, так что это ее утешит.
— Правда? Откуда вы знаете?
— Чарт составляется в среду днем — я видела его три часа назад. Хит-парад основан на результатах продаж из крупных магазинов. Если верить чартам этой недели. «Shame On You»[48] взлетит к первым строчкам.
— О. Я совсем не разбираюсь в поп-музыке, — сказала я. — Но надеюсь, ей повезет.
Прищурившись, Клаудия посмотрела на меня.
— Вам это не кажется странным?
— Что?
