продолжали гудеть.
Попытался встать – и только сейчас заметил на руках и ногах массивные деревянные колодки. Он снова в заточении – только камера эта не похожа на «келью», в которой довелось провести несколько неприятных часов. В отличие от мрачного каменного мешка, эта комната имела строгую прямоугольную форму и обитую железом дверь. По углам дымили все те же масляные светильники, гоняя по потолку отвратительные тени. Имелись здесь так же грубо сколоченный стол, стул с высокой спинкой и лавка у стены. Но вот торчащие из стен и потолка ржавые крюки вызывали крайне неприятные ассоциации.
Светлая мысль – выйти в тон и очистить организм от яда – разбилась о полнейшую способность сосредоточиться.
– Это вы здорово придумали… – Лекс пьяно рассмеялся и тут же закашлялся, глотнув пыльного воздуха. Его повеселила изобретательность тех, кто сковал его крепкими досками колодок: дрянь, отравлявшая кровь, была, наверное, неплохим средством сдерживания мороков. Что ж, это логично: создавая супервоинов следовало позаботиться о механизмах противодействия этой грозной силе.
Была еще робкая надежда на то, что через какое-то время действие зелья ослабнет, и получится, все- таки, войти в резонанс…
Видимо, так же думали и хозяева камеры. Загрохотали засовы, душераздирающе заскрипели несмазанные петли, и в камеру зашли трое в одеждах послушников. Первые два, не обращая внимания на узника, прошли к столу и уселись: старший – на скрипучий стул, тот, что был помоложе и худосочнее – придвинув поближе лавку. И принялись выкладывать на грубую деревянную поверхность разные бюрократические принадлежности: стопки желтоватой бумаги, пару толстых томов в металлическом переплете с изрядно обтрепанными страницами, массивную чернильницу, охапку гусиных перьев и перьевой ножик, склянку с мелким песком и печать на огромной ручке.
Тем временем третий визитер, вполне звероподобный, заплывший жиром верзила, деловито осматривая некое устройство из стекла и железа, зашел Лексу за спину. После чего шея вновь ощутила укол – правда, уже не столь болезненный. Этот третий повозился вне поля времени и вновь появился перед глазами в потрепанном кожаном фартуке, что понравилось Лексу еще меньше ржавых крюков по стенам. Впрочем, вскоре телу вернулась болезненная слабость, а сознание наполнилось отстраненным равнодушием.
– Ну, что ж, – сказал сидевший во главе стола. – Брат писарь, укажите день и состав следствия… Приступим.
Его напарник с готовностью взялся за перо и принялся строчить, то и дело обмакивая перо в чернильницу, вывалив язык от усердия.
– Приступим – к чему? – Лексу потребовалось собрать в кулак всю волю, чтобы задать этот вопрос: остатки какого бы то ни было интереса растворились в одурманивающем тумане.
– К допросу, любезный, к допросу, – охотно ответил старший, поправляя на груди медальон.
Он неторопливо раскрыл один из томов – где-то посередине была кожаная закладка – и глубоко задумался над текстом. Затем поднял взгляд на Лекса и сказал:
– По делам о ереси высшей категории в качестве стимулирования процесса предусмотрены пытки. Желаете ли отвечать добровольно или боль окажет вам помощь?
Лекс лишь нервно хихикнул в ответ. Ему вдруг пришло в голову, что боль и в правду не помешала бы выйти из упорно накатывающего отупения. Верзила не замедлил шагнуть в его сторону, и Лекс всеми силами придал лицу серьезно выражение.
– Мне скрывать нечего, – сказал он чуть заплетающимся языком. – Я только хотел бы знать…
Он прикусил язык: чуть было сдуру не ляпнул про Джи! Что, если они с Конрадом все еще на свободе?! Нет, нельзя, чтобы Джи связывали с ним. Может, они еще спасутся, улетят на очередном корабле – если такой вообще сядет на планету в ближайшем будущем…
– Вы, наверное, про девушку? – допрашивающий хитро улыбнулся. – Она уже здесь, и скоро мы устроим вам встречу…
Сердце провалилось куда-то глубоко, и нахлынула черная, как ночь, тоска. Надежда еще трепыхала где-то, но проклятое зелье стремилось растворить ее окончательно…
– Мне нечего скрывать, – вяло сказал Лекс. – Задавайте свои вопросы…
– Вот и хорошо, – оживился старший.
– Брат стряпчий, а как правильно пишется – «еретик» или «еритик»? – задумчиво глядя в потолок, спросил писарь.
– Вы что, брат писарь, белены объелись?! – с угрозой произнес стряпчий. – Объявлять кого-то еретиком позолено лишь председательствующему на судебном заседании! Наше дело – собрать доказательства и получить признание!
– А… – разочарованно протянул писарь. – Я просто подумал – раз наш арбитр сам – ополоумевший еретик, стало быть…
– …назначат нового! – с досадой бросил стряпчий. – Смотри, бумагу зря не переводи! А то брат ключник рассердится…
– Ага… – писарь шмыгнул носом и что-то зачеркал в своих записях. – С братом ключником и вправду лучше не ссорится – ни тебе новой рясы, ни сыра, ни вина потом не перепадет…
– К делу! – брезгливо косясь на товарища, сказал стряпчий. – Итак, чужеземец, хотелось бы услышать от вас одну лишь правду….
– Без проблем, – отозвался Лекс. – Вопрос в том – действительно ли вам нужна правда?
Стряпчий пропустил эти слова мимо ушей и спросил:
– Кто подослал вас, чтобы разрушить Храм?
– Я не разрушал его, – сказал Лекс. – Да он и не разрушен, вовсе, только в зале некоторые повреждения. Я все объясню…
Писарь удивленно посмотрел на Лекса, сказал:
– Надо же, он еще недоволен – не успел довести до конца свое темное дело!
– Я вообще не сбирался причинять Храму вред! – язык заплетался, и трудно было придать словам хоть сколько-нибудь убедительности.
– Ладно, вопрос с Храмом пока оставим, – сказал стряпчий. – А кто вас надоумил выдать себя за Спасителя?
– Я ничего такого не делал… – устало сказал Лекс.
– Не делал… – усмехнулся писарь, продолжая скрипеть пером.
Стряпчий с интересом осмотрел Лекса и заявил:
– А хотите, я сам скажу – кто стоит за вами?
– Любопытно… – пробормотал Лекс
– Монастырь Явления Мессии – вот кто! – вкрадчиво произнес стряпчий, даже подался вперед, чтобы придать словам значимости. – Мы знаем, откуда тянутся нити заговоров, кто ненавидит нашу Обитель, завидует нашему Храму и переманивает паству!
Лекс в недоумении уставился на дознавателя: такой формулировки он никак не ожидал!
– С чего вы взяли, что меня прислал какой-то монастырь? – спросил он.
– Это же очевидно, – снисходительно разъяснил стряпчий. – Вы не из числа простолюдинов: таких воинов – а стража подтвердила ваши способности – готовят только в монастырях Ордена, которым знакомы тайные молитвы. К сожалению, в некоторых из них мы вовремя не увидели гнезда еретиков и отступников. И теперь к нам то и дело норовят проникнуть такие, как вы…
– А почему вы не думаете, что я прилетел оттуда? – Лекс ткнул пальцем в потолок.
– Мы знаем всех наших воинов, отправленных ТУДА, – сказал стряпчий. – Не надо со мной играть, если не хотите ускорения процесса…
Верзила рядом печально вздохнул, засопел, переминаясь с ноги на ногу.
– Погодите… – пробормотал Лекс. Логика отказывала замутненному мозгу, но молчать тоже не было сил. – Но вдруг я послан врагами…
– Пиши, пиши! – стряпчий легонько толкнул писаря. Тот застрочил быстрее.
– Я говорю про Мастеров.
Писарь перестал писать, уставившись на Лекса. Переглянулся со стряпчим – и оба захихикали, словно
