– Всем в офицерский класс, – сказал командующий и сел в машину. С ним сели Шульга и двое гражданских. Остальные набились во второй «уазик», инженер не вмещался, сказал, что подъедет на другой машине.
– Куда мы попали? – спросил Паша Голубов, подымая воротник меховой куртки. – Человек честно выполнил свой интернациональный долг, вернулся на Родину, получил отпуск. Вместо того, чтобы дать ему возможность уже в первые минуты вкусить радость заслуженных благ, его вытряхивают из постели и гонят на улицу. Приличный хозяин в такую погоду собаку из дому не выпустит, а тут…
– Пошли, Паша, машина ждет, – подтолкнул Ефимов и первым забрался в «уазик». Он разделял Пашкино возмущение и собирался все это высказать тому, кто помешал им выспаться.
У входа в СКП, прикрываясь дверью от ветра, их ждал Шульга. Он нетерпеливо подгонял летчиков жестом руки.
– Да скорее же вы поворачивайтесь. Командующий ждет!
– А мы, между прочим, в отпуске, – бросил Голубов.
– Это мы с тобой так считали, – парировал Шульга. – У командующего другое мнение.
– А что, собственно, случилось?
– Я хочу это знать не меньше, чем вы.
Ветер захлопнул за их спинами дверь с таким треском, словно взорвался снаряд. Вздрогнуло и жалобно заскрипело все здание стартового командного пункта. «Неласково встретил нас край родимый», – подумал Ефимов, но огорчения не испытал, скорее почувствовал какую-то озорную радость: «Он такой, наш край, с характером».
В офицерский класс, где обычно проводилась предполетная подготовка экипажей и разборы полетов, несмотря на глубокую ночь набилось полно народа. Какие-то незнакомые Ефимову офицеры укрепляли на подставке для схем карту района Большого озера и прилегающих к нему окрестностей. На столе, за которым всегда садился командир и его заместители, связисты настраивали радиостанцию и устанавливали телефонный аппарат.
Кое-кто из присутствующих в классе, узнав Ефимова, обрадованно приветствовал его, другие сдержанно перешептывались, кто-то тянулся через головы, чтобы обменяться рукопожатием. Класс в основном заполнили офицеры из батальона аэродромного обеспечения, технический состав. Из знакомых летчиков Ефимов не увидел никого и понял, что в эскадрилье за те два года, которые он прослужил в Афганистане, многое переменилось.
Но вот в класс торопливо вошел Шульга, одернул китель и бросил на аудиторию предупреждающий взгляд. Все притихли. В дверях показался командующий.
– Товарищи офицеры! – скомандовал Шульга, хотя все до команды встали.
В глубине коридора мелькнуло знакомое лицо. Человек в гражданском свитере, какой-то легкомысленной курточке показался в проеме лишь на мгновенье и остановился так, что из-за плеча командующего был виден только хохолок его волос. Не слушая, о чем докладывает Шульга, что отвечает командующий, Ефимов напрягся, чтобы вспомнить, откуда он так хорошо знает этот скуластый овал лица, этот упрямый хохолок на темени? И только командующий сделал шаг к столу, показав жестом, чтобы все садились, Ефимов едва не чертыхнулся от досады на свою память.
Не узнал Колю Муравко!
Он возбужденно заерзал, толкнул локтем Пашу Голубова, тихо шепнул:
– Веселая работа будет. Это Коля Муравко. – Ефимов указал глазами на соседа командующего. – Космонавт.
– Не знаю такого, – прогудел под нос Пашка.
– Еще узнаешь.
Командующий встал, обвел взглядом присутствующих.
– Вчера вы слышали сообщение ТАСС, – начал он тихо, – космический экипаж завершил работу на станции «Салют» и готовится к возвращению на землю. Читали, наверное, что были неполадки в топливной системе объединенной двигательной установки. Космонавты выходили в открытый космос, занимались ремонтными работами.
Командующий сделал паузу, о чем-то подумал.
– В народе говорят: пришла маята – открывай ворота, – продолжил он в том же тоне. – В космонавтике, видимо, как и у нас в авиации, беда в одиночку не ходит. За одним отказом может последовать другой, в сложной технике все взаимосвязано. Короче, корабль «Союз» при спуске на землю отклонился от расчетной траектории и приводнился в Большом озере. Группа вертолетов вашей эскадрильи включается в состав поисково-спасательной службы. Трем экипажам, – командующий посмотрел на часы, – через пятьдесят минут необходимо вылететь в район Большого озера, квадрат семь-тринадцать, – он показал на карте похожий на дельфина изгиб берега, – и работать в дальнейшем под руководством полковника Волкова Ивана Дмитриевича. Он уже выехал в указанный район с передвижным СКП. Там же разворачивается со своим хозяйством инженерно-саперное подразделение, другие вспомогательные службы. Сложность, товарищи, предстоящей работы заключается в том, что Большое озеро вскрылось, идет активная подвижка льда, возможность использовать плавсредства исключена полностью. Вся надежда на винтокрылую авиацию. Через несколько минут здесь будет представитель Центра со всеми необходимыми полномочиями. А пока несколько слов его помощнику, майору Муравко. Пожалуйста, Николай Николаевич.
Муравко встал, привычно одернул свою легкомысленную курточку. Было заметно, что чувствовал он себя в этой одежде, да еще рядом с генерал-полковником, не очень уютно. Тем не менее заговорил уверенно, как хозяин положения.
– Вертолеты поисково-спасательной службы сейчас находятся в расчетном районе приземления спускаемого аппарата. В квадрат семь-тринадцать они прибудут несколько позже. Но ситуация такова, что каждая минута может стать решающей. Спускаемый аппарат надежен на воде, хотя наши корабли, как правило, возвращаются из космоса на сушу…
«Он стал другим, – подумал Ефимов, рассматривая своего товарища по истребительному полку, – исчезла мальчишеская непосредственность в голосе, на щеках и переносице – острые складки. Говорит
