«Чуть было трамвай не ушел» и т. д.);
3) введение в сюжет игры «проказника» – симпатичного в целом персонажа, но любящего поозорничать (Буратино, Карлсона) или просто «глупого малыша» (Незнайку), которого можно поругать и даже иногда наказать за небольшие провинности: поставить в угол, не пустить гулять, оставить без мороженого. Используя этот прием, мы должны помнить о том, насколько значима для ребенка четвертой группы правильность поведения, поэтому «шалости» должны быть дозированы – в рамках обычных бытовых ситуаций, знакомых по опыту ребенку (пролить клей, прошлепать по лужам и т. д.).
Постепенно психодрамы должны удлиняться: следует дольше фиксировать внимание на «приближении опасности» (благодаря внесению новых подробностей сюжета) и, соответственно, оттягивать момент счастливого разрешения напряженной ситуации. Это можно делать, играя с ребенком, рисуя вместе с ним, читая ему сказку («Кот, дрозд и петух», «Три поросенка», «Буратино», «Доктор Айболит»). При чтении развитие психодрамы достигается постепенным удлинением содержания: сначала книгу можно прочитать в сокращенном варианте или даже коротко пересказать, затем вводить пропущенные эпизоды. При этом необходимы постоянные комментарии взрослого, отражающие его отношение к происходящему, дающие его эмоциональную оценку событиям и персонажам. Ни в коем случае нельзя застревать на отрицательных аффективных деталях, которые достаточно часто встречаются в сказках и придают повествованию остроту. В данном случае они могут лишь помешать схватыванию основного эмоционального смысла прочитанного.
Особенно эффективным является рассказывание и прорисовывание историй про самого ребенка, наполненных реальными подробностями его жизни, в которых он представляется «помощником», «совсем большим мальчиком», «смельчаком», «защитником», «героем» и т. п. Через них можно приблизиться и к более острым для ребенка впечатлениям из его личного опыта, когда он сам начинает рассказывать об испытанном когда-то страхе («как тетя ругалась», «как бормашина сверлила»). На определенном этапе коррекционной работы, когда ребенок обладает уже достаточно большим запасом героических историй про себя, он может принять формулировку, которую затем начинает использовать самостоятельно для преодоления многих своих страхов: «Когда я был маленький, я боялся…» или «Малыши – они всегда этого пугаются».
Таким образом, повышая тонус ребенка, осторожно стимулируя его влечения, удерживая их в рамках социально приемлемых форм экспансии, развивая механизм психодрамы, мы обучаем его способу самостоятельного преодоления страха.
Необычные пристрастия, интересы и влечения
Ранимость, тревожность аутичных детей часто сочетаются с неудержимым стремлением к особым стереотипным действиям, с постоянными пристрастиями, странными влечениями. Эта проблема всегда тревожит родителей, ведь именно этим ребенок отличается особенно ярко от окружающих, вызывает у них недоумение, раздражение, неприятие.
Диапазон подобных пристрастий очень широк. Часть из них носит форму особых интересов, постоянных увлечений ребенка, и тогда они не вызывают отрицательной оценки посторонних, но могут утомлять и раздражать близких (бесконечные монологи на одну и ту же тему, одни и те же навязчивые вопросы, на которые ребенок как бы не слышит ответа; требования месяцами одной и той же книжки, пластинки, мультфильма, календаря и при этом категорический отказ от попыток родителей как-то «расширить репертуар»).
В других случаях – это постоянное повторение одних и тех же действий, часто кажущихся бессмысленными, непонятными: открывание и закрывание дверей, потрясывание палочками, перебирание веревочек, шуршание целлофановыми пакетами, листание страниц книг, разрывание бумаги и т. д. Ребенок бывает полностью поглощен этими действиями: когда он совершает их, у него особо сосредоточенное, даже одухотворенное выражение лица. Он явно стремится к получению совершенно определенного сенсорного эффекта, мастерски подбирая для этого нужные свойства предметов (определенной жесткости и длины палочки для трясения, только одной толщины и фактуры бумага для разрывания и т. д.). Может наблюдаться стремление к воспроизведению и более сложных аффективных действий, например одинаково коверкать слова, выкладывать геометрические орнаменты, проделывать бесконечные счетные операции.
Для некоторых детей характерно пристрастие к какому-то одному предмету, с которым они не могут расстаться ни при каких обстоятельствах. Часто такие привязанности возникают уже в раннем возрасте. Это может быть одна пустышка, бутылочка, игрушка (что выглядит вполне адекватным), а может быть, например, электрическая лампочка или определенная коробочка из-под йогурта, которая затаскивается до совершенно истрепанного состояния, но оставить которую ребенок не может: он с ней спит, гуляет, садится на горшок. И это не так безобидно, как может показаться на первый взгляд. Так, c мальчиком, для которого была характерна эта странная привязанность, невозможно было выйти из дома при холодной погоде, потому что он должен был держать эту коробочку в голой руке, невозможно было его искупать, потому что ее нельзя было намочить, невозможно было вложить ему в руку ложку или карандаш, потому что она всегда была занята.
Наибольшие переживания близких ребенка связаны с его влечениями к неприятному, страшному, грязному (интерес к помойкам, подвалам, похоронам, пожарам и т. п.); особенно пугают агрессивные и сексуальные влечения (навязчивое желание дергать за волосы, раздирать пальцы на руке; онанирование; проявление сексуального влечения к матери).
Чаще всего с подобными пристрастиями дома ведется борьба. Ребенка пытаются отвлечь от совершаемых действий, наложить на них запрет, наказать. Понятно, что близких ребенка мучает не только асоциальность его поведения, но и то, что, страстно привязываясь к чему-то одному, он не допускает до себя ничего другого, и тем самым закрывает путь своему дальнейшему развитию. Поэтому, после длительного периода неудачных попыток переключить внимание ребенка, родители часто решаются на радикальные меры – например, убрать объект особого интереса: спрятать проигрыватель (надеясь подсунуть взамен пластинок какую-либо книгу), отобрать любимую веревочку, строго прикрикнуть и т. д. Иногда это дает непродолжительный положительный эффект, но вскоре обычно появляется новое пристрастие, которое может оказаться еще менее приемлемым для окружающих. В случае же более грубых влечений попытка прямого пресечения только приводит к их неизбежному усилению.
Следует понять, что эти особые действия, пристрастия, влечения, фантазии играют важную роль в патологическом приспособлении аутичных детей к окружающему и к себе. По существу они выполняют функцию аутостимуляции: заглушают неприятные впечатления, успокаивают, взбадривают, регулируют активность ребенка. Просто лишить его впечатлений, которых он всячески ищет, либо пытаться их подменить другими, не сопоставимыми с ними по силе, невозможно.
Конечно, мы должны дифференцированно относиться к пристрастиям ребенка. Наиболее грубые из них, которые могут расцениваться как патологические влечения (например, онанирование, напряженное трясение чем-то, pазрывание) должны игнорироваться. Очень осторожно следует обращаться с настойчивым стремлением ребенка спровоцировать своими действиями отрицательную эмоциональную реакцию взрослого (его негодование, крик): рассыпать крупу, разлить воду, замазать обои, написать в чужую кровать, произнести неприличное слово и т. п. Если ребенок достигает желаемого эффекта, получает нужное острое ощущение, эти действия прочно закрепляются. Таким образом, родители не устраняют их, а, напротив, постоянно подпитывают своей реакцией и тем самым усиливают.
Особенно много страданий близким ребенка доставляют уже упоминавшиеся проявления сексуальных влечений, часто направленных на мать. Они максимально усиливаются в напряженной для ребенка ситуации: повышенного к нему внимания окружающих, обсуждения при нем его асоциального поведения, а также при возросшей тревоге и беспокойстве матери. Пытаясь восстановить вместе с родителями историю возникновения извращенных стремлений ребенка, мы нередко обнаруживаем, что в их основе лежит страх. В ряде случаев можно наблюдать, что именно после попыток мамы осуществить насильственную организацию его поведения (шлепка, резкого окрика, угрозы) ребенок может броситься к ней, рвать ее волосы, одежду, требовать обнажиться. В подобных ситуациях недостаточно простого игнорирования неправильного поведения: хотя оно и не подкрепляет последнее, но и не снижает напряжения ребенка, не дает ему возможности справиться с эмоциональным дискомфортом. Необходимо проанализировать, какие ситуации взаимодействия близких с ребенком наиболее напряженны и почему. Возможно, требования,
