Боттандо вздохнул и окинул ее грустным взглядом. Он прекрасно понимал, что происходит с Флавией, просто не хотел вмешиваться. Даже если бы он попытался дать ей совет, она все равно бы его отвергла, в этом генерал был совершенно уверен. Флавия была слишком обидчива, чувствительна и не проявляла уважения к мудрости старших.
— Есть для тебя одна маленькая работенка, — сказал Боттандо, решив перейти к делу. — Боюсь, здесь потребуются особый такт и деликатность. — Прежде чем начать, он окинул ее преисполненным сомнения взглядом. — Помнишь, как несколько недель назад мы устроили небольшую вечеринку?
Флавия, разумеется, помнила. Они отмечали день рождения Боттандо, которому стукнуло пятьдесят девять. Дата и возраст хранились в тайне, но сотрудникам все равно удалось пронюхать. Они договорились устроить начальнику сюрприз, отметить торжество прямо у него в кабинете, подарить ему небольшую гравюру Пиранези и огромное растение в горшке — на смену старому, которое погибло из-за того, что он забывал его поливать.
— Так вот, — немного нервно продолжил Боттандо. — Это растение. Кто-то полил его — показать мне, как это делается. Вода пролилась на стол, я схватил листок бумаги и принялся вытирать.
Флавия нетерпеливо кивнула. Нет, порой генерал бывал совершенно невыносим.
Боттандо достал из пачки измятый, весь в пятнах документ, прочесть который было почти невозможно, и застенчиво протянул ей.
— Так и пролежал все это время там, под горшком, — сообщил он. — Отчет карабинеров об ограблении в Браччано. Должны были заняться этим еще несколько недель назад. Сама понимаешь, какой поднимется скандал, если кто узнает. Можешь что-нибудь с этим сделать?
— Прямо сейчас? — спросила Флавия, взглянув на часы.
— Желательно. Этот чертов тип — куратор какого-то музея. Очень влиятельный человек. Из тех, кто вечно жалуется. Знаю, мы и без того уже опоздали…
Флавия поднялась и со страдальческим видом сунула отчет в сумку.
— Ладно, так и быть, — сказала она. — Все равно нечем больше заняться. Какой там адрес?
И выражая неодобрение в адрес своего забывчивого босса, вышла из кабинета
Семья Альберджи обитала в замке — хоть и небольшом, но самом настоящем замке — с изумительным видом на озеро. За последние годы этот район совершенно изгадили; озеро было ближайшим к Риму естественным водоемом с относительно чистой водой, и в жару здесь так и кишели толпы людей, сбежавших от невыносимой жары, пыли и загазованного воздуха столицы. Они устремлялись в жару, пыль и грязь Браччано. Все же перемена обстановки, пусть даже вода в озере не такая уж и чистая, как прежде. Естественно, местные жители, особенно те, кто приобрел дома относительно недавно, были далеко не в восторге оттого, что летом здесь не продохнуть от тысяч шумных крикливых римлян, однако многие из них неплохо наживались на отдыхающих и были вполне довольны.
Альберджи, вне всякого сомнения, принадлежали к первой категории. Замок хоть и выглядел средневековым, но был оборудован всеми современными удобствами. А его владельцы были не теми людьми, которые бегают и продают туристам кока-колу и поп-корн. Место выглядело уединенным. Узнать, где находится замок, можно было лишь по почти незаметному дорожному указателю, а на воротах красовалась табличка, предупреждающая о злых собаках и о том, что вторжение в частную собственность здесь вовсе не приветствуется, так что убирайтесь вон.
Короче, уже у ворот вы чувствовали себя непрошеным гостем, а уж хозяин выглядел еще менее гостеприимным. Дверь здесь открывали очень долго, даже тем, чей визит ожидался. Альберджи принадлежали также к разряду людей, имеющих слуг; они бы точно умерли с голоду, не будь у них повара.
Флавия протянула свою карточку какой-то древней старухе, открывшей дверь, и стала ждать результата.
— Давно пора, — проворчал чей-то голос.
По лестнице, прихрамывая, спускался мужчина, кипевший от возмущения:
— Просто безобразие, вот как это называется! Флавия окинула его ледяным взглядом. В подобной ситуации это была единственная приемлемая тактика: сразу же дать понять, что Альберджи сам во всем виноват, и ему еще крупно повезло, что на него наконец обратили внимание.
— Простите? — промолвила она.
— Четыре недели! — гневно сверкая глазами, воскликнул он. — Как это, по-вашему, называется? Лично я называю это полным безобразием, так и знайте!
— Простите? — еще более ледяным тоном повторила Флавия.
— Ограбление, милочка, ограбление. Господи, да воры просто наводнили весь дом, а что сделала полиция? Ровным счетом ничего! Совершенно ничегошеньки! Только представьте, каково было моей бедной жене…
Флавия вскинула руку.
— Да-да, — сказала она. — Но теперь я здесь, так почему бы не перейти прямо к делу? Насколько я понимаю, вы должны были составить список украденного. Где он?
Все еще ворча и сердито поглаживая усы, хозяин замка вывел ее за собой.
— Напрасная трата времени, — сердито пробурчал он и провел Флавию из пыльного и мрачного вестибюля в темный отделанный деревом кабинет. — Вряд ли теперь вы сможете чем-либо помочь.
Он выдвинул ящик стола и достал оттуда лист бумаги.
— Вот, пожалуйста, — произнес он. — Старался, как мог.
Флавия взглянула на список и удрученно покачала головой. Шансы вернуть что-либо из похищенных предметов искусства всегда были невелики, даже когда прилагалось подробное описание и фотографии. Любой грабитель, наделенный хоть капелькой здравого смысла, знал одно золотое правило: похищенное следовало скорее переправить через границу.
Но этот вор мог не утруждаться. Пользы от списка было не больше, чем от конфетного фантика. Один положительный аспект в этом все же имелся: вряд ли кто упрекнет теперь управление Боттандо в нерасторопности. Сокровища Альберджи все равно невозможно найти.
— «Один старый пейзаж. Один серебряный чайник, старинный бюст, два или три портрета», — прочитала вслух Флавия. — И это все, что вам удалось сделать?
Теперь нападала уже она, Альберджи почувствовал это и сник, даже усы топорщились не так агрессивно.
— Старался, как мог, — пробормотал он.
— Но пользы от этого списка никакой. Что мы можем сделать? Прикажете нам обследовать каждый портретв Европе в надежде, что он окажется вашим? Вы же должны хоть немного разбираться в искусстве, разве нет?
— Я? — мрачно произнес он. — Я ни черта в нем не смыслю.
Флавия подумала, что, наверное, ослышалась: в его голосе звучала гордость. Пусть даже скудное, но грамотное описание значительно увеличило бы его шансы на возвращение семейной коллекции. Впрочем, на ее взгляд, Альберджи не слишком походил на куратора музея.
— Я думала, вы работали в музее, — промолвила она.
— Ничего подобного, — ответил он. — Не я, а мой дядя Энрико. Но он год назад умер. А я Альберто. Человек сугубо военный. — Альберджи выпятил грудь и подбородок.
— Ну а какого-нибудь инвентарного списка у вас нет? Все лучше, чем вот эта бумажка.
— Боюсь, что нет. Дядя все держал в голове. — Для пущей убедительности он постучал себя кулаком по виску, на тот, видимо, случай, если Флавия не знает, где находилась голова у дяди. — Так что записывать ему было ни к чему. Теперь уж ничего не поделаешь. Хотя, конечно, надо было бы иметь такой список. — Алъберджи понизил голос, словно раскрывал позорную семейную тайну. — Он, знаете ли, был у нас немного того… последнее время, мрачным и многозначительным шепотом произнес он
— Что?
— Ну, малость не в себе. Крыша поехала. Короче, вы меня поняли, — Альберджи снова постучал себя по виску, а потом добавил уже веселее. — Что ж вы хотите? Восемьдесят девять. Это вам не шутки. Пожил хорошо, дай Бог каждому. Может, и я протяну не меньше, как вам кажется?
Флавия сказала, что просто уверена в этом, но подумала, что чем скорее этот старый козел откинет
