Когда за последним вошедшим закрылась дверь, герцог Мекуэн встал. Ростом он был примерно пять футов десять дюймов, мощное телосложение выдавало человека, который много ездил верхом. Над его карими глазами шла красиво изогнутая линия бровей, а под глазами наметились морщинки — оттого, что герцог много смеялся. Его нос был прямой и широкий, рот большой, подбородок квадратный. Короткие волосы скрывали намечавшуюся лысину. Он был одет по луаринской моде: темная льняная туника поверх серебристой сорочки и серые рейтузы. На поясе висел кинжал с рукояткой, инкрустированной рубинами, на указательном пальце левой руки красовалось кольцо-печатка, а в ухе — золотая серьга в форме тонкого кольца. Али нравился этот человек. От других слуг она знала, что он добрый и честный, хотя и чуждый условностей в ведении хозяйства и выборе жен. Теперь она знала, как он заботлив, и ей нравились его хорошие манеры. Не все знатные люди отличаются этими качествами.
Постепенно людской говор утих. Мекуэн оглядел присутствующих, затем сложил руки за спиной.
— Я уверен, что слухи до вас уже дошли, — сказал он. Его глубокий голос наполнял всю комнату. — Его Величество больше не уверен в моей лояльности к нему. Он предложил мне доказать ее при помощи дорогих подарков. Пока он оценивает эти подарки, моей семье и мне предложили посетить наши владения на острове Ломбин, где мы должны оставаться, пока король не переменит свое отношение к нам.
По помещению словно пронесся легкий вздох. Многие семьи, как рабов, так и свободных жителей, работали на Балитангов так долго, что в них сменилось уже не одно поколение. Герцог никогда не интересовался придворными интригами, поэтому люди надеялись, что король никогда не прогневается на них.
— Это известие крайне нас огорчило, — продолжал Мекуэн со скорбью в голосе и на лице. — Мы вынуждены продать наши земли и рабов, чтобы предоставить королю требуемые доказательства. С собой мы сможем взять лишь некоторых из вас. Наши владения на Ломбине, в наследном имении герцогини Саругани, родной матери моих старших дочерей, слишком малы, — он взглянул на своего дворецкого, — наши основные источники дохода там — не золото и драгоценные камни, а овцы, козы и кролики. Мы не сможем жить там так, как привыкли. Прокормить вас всех на острове невозможно.
Несколько женщин заплакали. Мужья обнимали жен. Дети прижимались к родителям. Поднялась герцогиня.
— Мы проследим, чтобы вы все оказались в хороших местах, — сказала она. — Наши друзья уже выразили желание нанять или купить многих из вас. Мы не разлучим ни одной семьи. Мы не продадим никого из вас тому, кто плохо обращается со своими рабами. Сейчас же мы занимаемся приготовлениями к отъезду. Мы должны быть в пути уже через неделю.
— Если в ближайшие дни кто-нибудь из вас останется без службы, — продолжал герцог, — мы призовем Смотрящего. При помощи своего Дара он увидит ваши склонности и найдет для вас новые места. — Мекуэн глубоко вздохнул. — Те, кто желает остаться с нами, скажите об этом дворецкому. Но помните, наша жизнь там, куда мы отправляемся, будет намного труднее. Это место расположено вдали от городов. У нас будет гораздо меньше развлечений и еды. В горах холоднее, чем в наших джунглях, и земля там гораздо враждебнее. Подумайте, — он помолчал, затем кивнул, — пусть боги благословят вас. Пусть они помогут нам всем выбрать правильный путь!
Чинаол покачала головой и сжала губы.
— Ну, Али, детка, возвращаться тебе обратно к работорговцам, если этот Смотрящий не обнаружит в тебе скрытые таланты.
— А ты? — спросила Али. Она совсем не испугалась. Ей осталось еще две ночи поработать над отмычками. Как только избавится от металлического ошейника, она сможет распрощаться с Балитангами и всем Архипелагом.
— Я остаюсь с леди Сарэй и леди Дов, — ответила Чинаол, — навсегда.
И она вышла из комнаты с другими слугами, низенькая, толстенькая женщина-рэка, одетая по луаринской моде в оранжевое платье.
«Странно, — подумала Али, продвигаясь к выходу в толпе прислуги. — Не «с герцогом», и не «с семьей», а только с двумя девочками, дочерьми первой герцогини. Герцогини-рэка».
Чем дольше Али находилась здесь, тем яснее видела, как сложны были отношения между чистокровными луаринами и чистокровными рэка. Малейший толчок, и всю страну могла охватить гражданская война. С этой новостью стоило поспешить домой. Раньше Медный Архипелаг слишком часто вмешивался в дела Торталла. Может, его правителям было просто нечем заняться?
На следующее утро Смотрящий собрал в зале тех, кому не удалось найти хозяина. В основном это были простые работники: конюхи, лакеи, горничные, плотники и кузнецы, навыки которых не требовались на севере, среди них оказалась и Али. После того как друзья и добрые знакомые семьи произвели отбор, осталось чуть больше сорока человек.
— Как это будет? — спросила Али шепотом у одного из мальчишек, когда они все выстроились в ряд перед Смотрящим. — Я никогда в жизни не слышала ни о чем подобном.
Мальчик не удивился ее вопросу. Все знали, что Али недавно поймали в Торталле. Никто не спрашивал, почему она так хорошо говорит на киприотском, языке Архипелага.
— Он смотрит на тебя, — зашептал он, — и на покупателя, и с помощью своего волшебного Дара определяет, уживутся ли эти люди вместе. У нас нет талантов, поэтому и удачи нет. Может, он найдет какой-нибудь талант, иногда такое бывает.
В зале кипела работа: люди входили и выходили, снимали со стен картины и гобелены, выносили канделябры — все на продажу. Остались только столы и стулья, которые вынесут завтра утром.
Улазим выстроил людей вдоль стены. Карие глаза зорко следили за дисциплиной. Смотрящий встал рядом с герцогом Мекуэном и герцогиней Виннамин. Он ждал. Это был толстенький черный человек, одетый в запахивающийся плащ и саронг, изготовленные из ноского коричневатого льна — традиционную одежду рэка. Голову он брил, но отрастил бороду пучком, которую поглаживал, разговаривая с Балитангами. Наконец, Мекуэн кивнул ему, и Смотрящий приступил к работе. Он начал с дальнего конца ряда.
Али наблюдала за ним из-под ресниц. После того как Смотрящий окатывал каждого раба облаком бледно-оранжевого пламени своего волшебного Дара, он совещался с Мекуэном и Виннамин. Он медленно шел вдоль линии рабов, приближаясь к Али. Когда он оказался совсем рядом, она измерила его Дар. Он был достаточно силен, чтобы разглядеть ее магическое Зрение. Без сомнения, он попытается это использовать.
Она получила Зрение от отца, но сила этого Зрения досталась ей от матери — в семье Аланны магия была очень сильна. Георг использовал Зрение, чтобы определять ложь или коварство: иногда он мог распознать, друг перед ним или враг. У Али было по-другому. Она могла отличить бога от простого смертного, могла увидеть болезнь и отличить притворство. Могла определить, беременна женщина или нет, можно ли есть пищу или она отравлена. Для этого ей всего лишь надо было хорошо сосредоточиться. Ее сила позволяла ей разглядеть малейшие детали, невидимые человеческому глазу, или видеть на огромные расстояния. Али не нравились ее способности. Она предпочла бы иметь какой-нибудь широкий всесторонний Дар, каким владеют ее мать и брат Том.
Смотрящий подошел к соседу Али. Она закрыла глаза, чтобы не мешать свету его Дара, пока маг изучал молодого раба. Когда он закончил, он обратился к Мекуэну и Виннамин.
— Я возьму его вместе с остальными и поработаю с ним, а пришлю вам деньги от его продажи.
— Отлично, — сказала Виннамин, — мы слышали много хорошего о вашей школе.
— Мне самому это выгодно, — ответил Смотрящий. — Затраты всегда вознаграждаются.
Мальчишка ушел. Наконец Смотрящий обратился к Али.
— Посмотри-ка мне в глаза, девочка, — сказал он добрым мелодичным голосом, — больно не будет.
Али встретила его взгляд. Слабый оранжевый огонь пробежал по его пальцам. Неожиданно Смотрящий отпрянул от Али.
— Что?.. — начал он.
Что-то вдруг изменилось. Внутри упитанного тела Смотрящего Али увидела другое: стройное, ловкое, гибкое. Под лицом просматривалось другое лицо: сильный подбородок с короткой бородкой, небольшой широкий нос, сверкающие темные глаза и коротко стриженные волосы.
«Так, так, — изумленно подумала Али. — Передо мной бог».
