гостей стояли на веранде. Библиотека приглашала войти и посидеть в удобных креслах с любой понравившейся книгой. Дов и барон Энган устроились там с шахматной доской. Через некоторое время нашлись еще желающие сразиться с девочкой в шахматы, среди них была и тетя Нуритин. Али подумала, что это забавно: у Дов столько же противников для игры в шахматы, сколько у Сарэй партнеров для танцев.
Виннамин, ее братья и сестры из семейных владений на Малубисанге и Сарэй со своими спутниками уехали кататься верхом. Они взяли с собой корзины с припасами и устроили пикник на лужайке у маленького водопада. Вечером гости разошлись по своим комнатам, чтобы переодеться к балу. Булэй укрепила последнюю шпильку в прическе Сарэй и подошла к Али.
– Рихани, Дорилиза и Пембери заболели. Я тоже, – сказала она и села на кровать Дов. – Боюсь, что самбал из цыпленка был нехорош.
Али не ела любимое блюдо балитанговских служанок. Она однажды попробовала самбал, приготовленный Чинаол, и с тех пор никогда не притрагивалась к нему. Принципиально. Она уже привыкла к киприотским специям, как она любила говорить, но не до такой степени.
– Я же сто раз говорила, что это когда-нибудь убьет вас.
Булэй с трудом улыбнулась.
– Нет, нет. Просто на этот раз трудно далеко отойти от уборной. Я должна была послушать леди Сарэй – она сказала, что вкус у самбала какой-то странный. Ты сможешь обслужить всех наших леди.
Али улыбнулась.
– Иди, отдыхай. Думаю, я справлюсь. Они ведь не бегают поправлять одежду по сто раз за час.
Леди Балитанг и впрямь были очень самостоятельными леди.
– Боги да благословят тебя, – благодарно сказала Булэй. – Прости меня. – И она ушла.
Али проводила дам до бального зала. Дов прошла к стулу рядом с Нуритин и бароном Энганом. Сарэй с подругами сели к молодым людям. Виннамин заняла место среди матерей.
Али прошла на галерею, откуда слуги наблюдали за своими хозяевами. Объяснив остальным причину отсутствия Пембери, Дорилизы и Булэй, Али встала у резного экрана, откуда было видно весь бальный зал. В первый раз за столько месяцев она почувствовала укол зависти при взгляде на Сарэй, которая была великолепна в белом батистовом платье до пят и двойной шелковой накидке цвета слоновой кости. На каждый танец у нее был новый партнер. Али тоже могла бы так.
«Но цвета одежды были бы другие, – твердо сказала она себе. – Менее… пресные что ли».
Она знала, что это ей шепчет ревность, но ничего не могла поделать, и все время представляла, как они вдвоем с Наватом смотрелись бы в танце. Нават замечательно танцевал, как обнаружила Али на празднике Середины зимы в Танаире.
Глаза заволокло пеленой. «Сначала, – подумала она, – я вспоминала его поцелуи. Теперь я скучаю по нему». Из здешних кавалеров ей нравился только Займид. Он красивый, изящный, умный, и у него доброе сердце. «Но ему все-таки чего-то не хватает, – решила Али. – Может, непосредственности. Чувства юмора. Он бы никогда не послал девушке сверкающий камень или перо гриффина в подарок».
Али встала, решив проверить, все ли в порядке у ее хозяек, как вдруг вспышка – жарко-белое пламя, какое может излучать только бог, – ударила ее по глазам. Али закрыла глаза руками, чтобы прийти в себя, затем проделала сложные пассы со своим Зрением, чтобы смотреть сквозь огонь. Неужели вернулся Киприот?
– Али? – спросила горничная в ливрее Фонфала. – Тебе нехорошо?
– Пыль в глаза попала, – ответила Али и заморгала. – Все, уже лучше.
Она встала и оглянулась.
Источник света только что вышел из зала. Али проскользнула между другими служанками и последовала за светом. Старая темнокожая женщина в черно-оранжевым головном платке хромала прочь от Али. В костлявых руках она держала поднос. Божественное сияние так и лилось от нее.
– Бабушка, подождите, – позвала Али. Старуха обернулась и озорно засмеялась. Потом она завернула за угол, двигаясь быстрее, чем обычно двигаются люди в ее возрасте.
– Ой-ой-ой, – зашептал Трик, – боги – нехорошо. Боги коварные, хитрые.
– Я знаю, – тихо ответила Али, – но должны же мы узнать, что сюда привело бога. – И она поспешила вслед за старухой, которая оставляла на земле светящиеся следы.
Али все это очень не нравилось. Может, это Великая Богиня Мать, которая вернулась на Архипелаг в воплощении старухи? Али мысленно взмолилась, чтобы это было не так. Если пришла Богиня, она может раскрыть планы Киприота. И в этом случае начнется война между Великими Богами и Киприотом, а он ведь еще не готов.
Наконец Али увидела ту, за кем шла. Старушка сидела на скамейке в саду около домашнего храма. Али настроила Зрение под темноту. Женщина сняла платок. Ее голову покрывала седая щетина. На месте одного глаза красовался рубцеватый шрам. Старуха засмеялась, и Али увидела, что у нее не хватает зубов.
– Плохая. Коварная. Осторожная, – прошептал Секрет, который дрожал на плече Али.
Старуха сощурилась и посмотрела на Али.
– У тебя на шее висят эти маленькие сплетники-болтуны. До чего мило. Ну, пусть пока помолчат, – она направила на темнят палец, и белый свет заискрился вокруг Али. Трик и Секрет немедленно уронили головы и обмякли. Али испуганно потрогала их. Темнята в ожерелье были по-прежнему теплые, но голов Али не нашла.
– Да живы они, живы, – уверила старуха. – Не хочу, чтобы они вмешивались.
«А я не хочу, чтобы ты вмешивалась», – подумала Али.
– Добрый вечер, – вежливо сказала она вслух. Из рассказов матери и тети Дайны Али знала, что с
