— О-о, вот как, — перебила ее Флавия, — Мюллер. Он сказал «Мюллер»?
— Да, я уверена.
— Это имя вам что-нибудь говорит?
— Ничего. У мистера Эллмана было так много контактов по бизнесу…
— Но вам приходилось слышать это имя раньше?
— Нет. Потом он выразил уверенность, что справится с поручением, и упомянул какую-то гостиницу.
— «Рафаэль»?
— Возможно, что-то в этом роде. Он мало говорил, больше слушал.
— Понятно. Вы не знаете, с кем он говорил?
— Нет. Боюсь, ничем не смогла вам помочь.
— Напротив, вы нам очень помогли.
Мадам Руве просияла и улыбнулась.
— А откуда вы знаете, что звонили из Франции?
— Он сказал, что проблему нужно было сразу решать в Париже, тогда все было бы гораздо проще.
— Ах вот как.
— А на следующее утро он объявил, что уезжает в Рим. Я посоветовала ему не переутомляться, а он ответил, что, возможно, это его последняя командировка.
«И не ошибся», — подумала Флавия.
— Что он хотел этим сказать? — спросила она вслух.
— Не знаю.
— А мистер Эллман был богатым человеком?
— О, нет. Он жил на пенсию. Этого ему хватало, но никаких излишеств он себе не позволял. К тому же он очень много отдавал сыну. Гораздо больше, чем следовало. Неблагодарный. Вы можете себе представить: в прошлом году, не получив очередного чека, он набрался наглости и заявился прямо сюда, требуя денег, да еще кричал на отца. Я бы на месте мистера Эллмана выставила его вон. Но мистер Эллман только кивнул и обещал выслать деньги в ближайшее время.
Мадам Руве очень не одобряла сына хозяина.
— Понятно. А давно он принял швейцарское гражданство?
— Не знаю. Он приехал в Швейцарию в сорок восьмом году, но когда принял гражданство, я не знаю.
— Вам что-нибудь говорит имя Жюль Гартунг? Он умер некоторое время назад.
Женщина задумалась, потом покачала головой:
— Нет.
— У мистера Эллмана был пистолет?
— Да, по-моему, был. Я заметила его однажды в ящике стола. Он никогда не доставал его, и ящик был все время заперт. Я даже не знаю, настоящий ли это был пистолет.
— Могу я взглянуть на него?
Мадам Руве указала на комод в углу комнаты. Флавия подошла и открыла ящик.
— Ничего нет, — заметила она. Экономка пожала плечами.
— Это так важно?
— Возможно. Но сейчас меня больше интересуют счета и документы мистера Эллмана.
— Могу я узнать почему?
— Потому что мы должны составить список знакомых мистера Эллмана, его коллег по бизнесу, друзей, родственников. Мы должны всех опросить. Например, нам необходимо установить, с кем он был знаком в Риме. Часто ли он туда ездил?
— Ни разу, — уверенно заявила экономка. — Ни разу за те восемь лет, что я работала на него. Не думаю, чтобы у него там были знакомые.
— И тем не менее кто-то там его ждал.
Экономка проводила Флавию из гостиной в небольшую квадратную комнатку, где умещались лишь письменный стол, стул и шкафчик для бумаг.
— Все находится здесь, — неодобрительно поджав губы, сказала мадам Руве. — Шкаф не заперт.
Тут мадам вспомнила о своих обязанностях и пошла готовить кофе. Флавия хотела было отказаться, но потом вспомнила, как мало ей удалось поспать. Пока она не чувствовала усталости, но кто знает, как организм проявит себя в следующую минуту. К тому же ей не хотелось разбирать бумаги под любопытными взглядами экономки.
Первым делом она занялась шкафом. Бланки налоговых деклараций, счета за газ, телефон (ни одного за переговоры с Римом), электричество. Письма к арендодателям — квартиру Эллман снимал. Все эти счета свидетельствовали о добропорядочности убитого и среднем уровне достатка.
Ежемесячные банковские уведомления также не представляли большого интереса. Эллман жил по средствам, в долги не влезал, и, судя по цифрам, его доходы были именно таковы, какими он их представлял в налоговых декларациях.
Тем удивительнее показался Флавии один документ. Это был годовой банковский отчет о состоянии счета за прошлый год. Согласно этому документу, некая компания, связанная с финансовыми операциями, ежемесячно переводила на счет Эллмана пять тысяч швейцарских франков. Название компании Флавии ничего не говорило. Флавия уставилась в потолок, подсчитывая, сколько это получается в год. Шестьдесят тысяч швейцарских франков — немалая сумма. В налоговой декларации ничего такого не значилось. Флавия продолжила поиски и наткнулась на чековую книжку Эллмана. Несколько чековых квитков, выписанных на имя Бруно Эллмана. Весьма солидные суммы. Должно быть, Бруно — это сын.
Вернулась мадам Руве.
— Бруно Эллман — сын вашего хозяина?
Женщина кивнула:
— Да.
— Он возвращается в Базель завтра? Или самолет приземлится в Цюрихе?
— О нет. Он прилетает в Париж. Из Парижа он улетел три недели назад и туда же возвращается.
«Ну вот, еще один повод съездить во Францию», — подумала Флавия. Внезапно она почувствовала страшную усталость и, спускаясь по лестнице, без конца зевала. Все так же зевая, она купила билет в спальный вагон на поезд, отправляющийся в 12.05 в Париж, а в 12.06 уже спала беспробудным сном.
ГЛАВА 9
К тому времени, когда спящее тело Флавии пересекало в горизонтальном положении Мюлуз [4], Аргайл приходил в себя после бурно проведенного вечера. Нет, ничего страшного или трагического с ним не произошло, однако душевное равновесие его было сильно поколеблено. А развивались события следующим образом. Выйдя от Делорме, он начал раздумывать, как убить оставшееся до отъезда время. И действительно: чем можно заняться в Париже? — конечно, если вы не приехали туда расслабляться. Идти одному в ресторан, даже самый лучший, Аргайлу совершенно не хотелось, в кино, даже на самый интересный фильм, тоже. Поскольку дождь все шел, прогулки исключались.
Оставалось одно: предпринять что-нибудь в отношении картины, спрятанной у него в номере под кроватью. Но что конкретно? Можно было встретиться и поговорить с Бессоном, который принес картину в галерею Делорме. Аргайл не думал, что Бессон сам украл картину, однако он мог по крайней мере дать хоть какие-то объяснения на сей счет.
Конечно, этот путь таил в себе опасность — ведь кто-то предупредил человека со шрамом, что картину доставили в галерею к Делорме. Вопрос: кто? Аргайлу совсем не улыбалось, чтобы через час после беседы с Бессоном к нему в номер ввалились асоциальные личности с преступными наклонностями. Для встречи с Бессоном ему требовалась мощная поддержка — например, в виде нескольких упитанных французских полисменов. А еще лучше вообще не встречаться с ним. Пусть сами им занимаются.
Кроме того, оставался под вопросом арест Бессона. Жанэ на этот счет ничего не сообщил, хотя Боттандо посылал ему запрос. Сам Джонатан тоже забыл спросить галерейщика, откуда тому известно об аресте Бессона. Как ни крути, а все это было очень странно.
