в Ливерпуль, а оттуда в Америку на пароходе.
– Понимаю, – тихо ответил ей Мартин. – Все так неожиданно.
– Я считаю, что это просто чудовищно! – воскликнул Дик. – Сначала он сбегает и бросает нас! А теперь он желает увезти нас отсюда, из родного гнезда! Он сказал, что у нас нет выбора! Это касается Сью и меня, поскольку мы несовершеннолетние. Но как насчет мамы? Неужели она вообще лишена всяческих прав? Если даже по закону у нее действительно не существует никаких прав, у отца должно было хватить порядочности…
– Дик, – прервала его тираду Кэтрин, – ты же не ждешь, что Мартин начнет отвечать тебе на подобные вопросы? Ты ставишь его в сложное положение.
– Ты хочешь сказать, что он обязательно станет на нашу сторону?
– Дело не в том, чтобы встать на чью-то сторону. Я – жена твоего отца, а вы – его дети, и мы обязаны подчиниться ему. И ничто в мире не может изменить создавшееся положение.
– Я знаю, знаю! Но у отца тоже должны быть какие-то обязанности. Неужели его не интересуют наши желания? Мне придется отказаться от учебы у мистера Боннеми и променять ее Бог знает на что.
– Вы только представьте себе, – заметила Сюзанна, – что скажет тетушка Джинни, когда вернется из заграничного путешествия и узнает, что мы навсегда уехали из Англии, даже не попрощавшись с ней? Я считаю, что папа очень жесток. Он думает только о себе.
У Кэтрин было время немного подумать, пока она беседовала с Чарльзом. Она поняла, как решительно он настроен, и попыталась как-то примирить детей с решением отца.
– Дети, вы должны понять, что в течение последних трех лет у вашего отца была очень трудная, опасная жизнь и он был очень одинок. Мы все эти годы были вместе. У нас была тетушка Джинни и дядя Джордж. И еще у нас был Мартин. И Рейлз… Папа был в незнакомой стране. Он много работал и сталкивался со многими трудностями, и…
– В этом нет нашей вины, – прервал ее Дик. – Ему не следовало уезжать отсюда.
– Все равно с его стороны это была жертва. Он старался что-то сделать для нас, чтобы у нас началась новая жизнь. Поэтому отец имеет полное право надеяться, что мы оценим его усилия.
Дик и Сюзанна продолжали молчать, и Кэтрин заговорила снова. Сейчас в ее голосе звучала укоризна.
– Ну, ну, дети. Мы не должны так себя вести. Нам есть за что поблагодарить Господа Бога. Отец вернулся к нам живой и невредимый, и у нас теперь снова есть семья. Мы должны радоваться и возблагодарить Господа Бога.
Но лица детей все еще оставались мрачными, особенно лицо Дика. Оно было таким упрямым.
– Если бы я видел, мама, что ты радуешься, может, тогда я тоже смог радоваться вместе с вами.
Мартин во время этого разговора не проронил ни слова. Его отношения с этим семейством заставляли его скрывать собственные чувства. Кэтрин все о нем знала, но дети не были посвящены. Поэтому его любовь к Кэтрин и к ее детям могла выражаться только в виде дружбы. Но это была особая дружба. Он стал важной частью их жизни, но в одно мгновение лишился всего. Его дружба не давала ему никаких привилегий, когда вернулся Чарльз Ярт. Мартин не имел права вмешиваться в их дела. Ему приходилось стоять в стороне и ждать дальнейшего развития событий.
Мартин оказался просто мечтателем, который завоевал их доверие обещаниями, но у него не было возможности оказать им реальную помощь. Ему было очень тяжело: его ждала разлука с любимой женщиной, – и может быть навсегда.
Дети чувствовали его грусть, и когда он заговорил с ними, то стало ясно, что они продолжают воспринимать его как самого близкого человека, такую же жертву обстоятельств. Хотя они не до конца понимали его любовь к матери, они не сомневались в том, что она и они сами были очень ему дороги.
Они знали, что его чувство потери было таким же глубоким, как и их.
Сюзанна внезапно повернулась к нему и сказала со слезами в голосе:
– О, Мартин! Как бы мне хотелось, чтобы вы нас спрятали в тайнике, чтобы мы могли остаться с вами и никогда не покидать Рейлз.
– Да, – ответил Мартин, – мне бы этого тоже хотелось.
Но такого тайника не было и не было выхода из этого положения. И дети прекрасно знали это. Они уже покидали Рейлз, и сейчас судьба распорядилась так, что им приходилось расставаться с ним еще раз. Хотя они продолжали с жаром спорить, как это вообще присуще всем детям, в конце концов им пришлось неохотно примириться с необходимостью. Кроме того, они решили до конца насладиться последними оставшимися в их распоряжении деньками в Рейлз.
И теперь все, что они делали, даже самое обычное, становилось удивительно символичным. Они всегда были близки со своей матерью, но сейчас стали еще ближе. Они следовали за ней повсюду и прислушивались к каждому ее слову. Они бродили по дому и саду и старались все навек запечатлеть в своем сердце. Они старались запомнить прекрасные пейзажи, звуки и запахи Ньютон-Рейлз и все, что делало его таким дорогим их сердцу.
– Когда мы в тот раз покидали Рейлз, все было не таким ужасным, как сейчас. Почему? – спрашивала Сюзанна.
– То было тогда, а теперь – это сейчас. И мы не уезжали так далеко, – сказал ей Дик.
В Рейлз в тот вечер было чудесно, и брат с сестрой решили вдоволь насладиться очарованием мест и постараться запомнить все, чтобы эти воспоминания грели их очень долго. Им хотелось оставить здесь воспоминания о себе. Это было инстинктивное желание, чтобы в Рейлз оставалась частичка их самих, так же как Рейлз станет частью их воспоминаний.
Вечером, когда дети отправились в конюшню, чтобы поговорить с Шерардом, Мартин и Кэтрин остались одни, сидя вместе на освещенной заходящим солнцем террасе.
– Америка, – грустно сказал Мартин. – Я даже не мог себе представить это.
