– Со временем это будет не так, – сказала Кэтрин. – За несколько уроков ты выучишь несложные правила, и мне кажется, что с них лучше всего сейчас и начать.
Пока Кэтрин давала урок Мартину, Хью и Джинни занимались самостоятельно в классной комнате, но ровно в одиннадцать часов Хью просунул голову в музыкальную комнату и объявил, что «напиток» прибыл.
– Нам принести его сюда?
– Да, конечно, – ответила Кэтрин.
Она отодвинула книги и бумаги в сторону, и поднос был поставлен перед ней. На нем было печенье, фруктовый пирог и кувшин свежеприготовленного лимонада.
Кэтрин начала резать пирог, а Хью разливал лимонад. Джинни, которая сидела напротив Мартина, смотрела на него ясным голубым взором.
– Что ты уже выучил? Что-нибудь о яблочном пироге, я полагаю?
– Нет, – ответил он, глядя в сторону.
– Тогда что же? – спросила она.
– Тебя это не касается.
– Правда! – воскликнула Джинни. – С ним разговаривать, все равно, что пытаться выдавить кровь из камня.
– Разговор, – заметила Кэтрин, – не должен принимать форму допроса. – Она поставила перед юношей тарелку с большим куском пирога. – Но у нас есть традиция, Мартин, обсуждать всем вместе то, что мы узнали на уроке.
– Я тоже должен это делать? – спросил Мартин.
– Нет. Но мне хотелось бы показать близнецам, что наш час занятий не прошел даром.
– Итак! – сказала Джинни, опять поворачиваясь к нему. – Так что же ты уже выучил?
– Глаголы, в основном, и еще существительные.
– А что же прилагательные?
– И их тоже.
– И ты действительно знаешь, что все это означает?
– Полагаю, что да.
– Очень хорошо. Позволь мне проверить. Что такое, например, я? Существительное, глагол или прилагательное?
Мартин бесстрастно посмотрел на нее.
– Думаю, что ты – это все вместе.
– Как так может быть?
– Хорошо. «Воображала» – это существительное, я полагаю. А «дерзкая» – это прилагательное. А когда воображала дразнит человека, как ты все время поступаешь со мной, тогда, я думаю, что это глагол.
На мгновение Джинни потеряла дар речи, ее замешательство усиливалось тем, что ее брат и сестра, вместо того, чтобы посочувствовать ей, открыто смеялись над тем, как Мартин расправился с ней.
– Вот так. Ты теперь удовлетворена? – спросила ее Кэтрин.
– Ты не возражаешь против того, чтобы этот деревенщина грубил мне?
– Я думаю, что Мартин не будет грубить тебе, как только ты перестанешь грубить ему. Давайте восстановим мир и насладимся отдыхом. Мартин, ты ничего не ешь. Тебе не нравится фруктовый пирог?
– Нет. Он мне очень нравится. Он взял большой кусок торта, и два или три раза откусил от него. Он пережевывал пирог с набитыми щеками. Джинни смотрела на него с отвращением. Она ела пирог очень деликатно. Кэтрин, разговаривая со своими тремя учениками, отрезала еще один кусок пирога и положила его на тарелку Мартина. Этот кусок тоже был быстро съеден, а за ним и третий, потом последовало печенье, и все было смыто лимонадом. От четвертого куска пирога он твердо отказался.
– Думаю, что с меня достаточно, – сказал он.
– Я тоже так думаю, – пробормотала Джинни. – Какая прожорливость. Обжора.
Кэтрин же, наблюдая за ним, не думала, что это просто жадность. Она подозревала, что его тело так же недокормлено, как и его мозг, а ведь именно в этом возрасте и то и другое развивается у мальчиков так быстро.
«Ничего удивительного, что он такой тонкий», – думала она.
Когда он уходил в половине первого после окончания своих первых занятий, она дала ему с собой две книги из библиотеки: «Путешествия Гулливера» и «Английский словарь». Еще она дала ему общую тетрадь и несколько заданий, которые он мог бы выполнить в свободное время. Это поможет развить его мозг, но что делать с его физическим развитием?
«Нужно будет переговорить с поваром», – подумала она.
Участие Кэтрин к Мартину Коксу было вызвано чувством вины, которое еще более усилилось во время разговора за ленчем, когда отец поинтересовался успехами ее нового ученика.
– Он очень способный, – ответила она. – И у него есть свое собственное мнение. Но…
