сомнений в том, что ты первый – самый первый. Это что-нибудь значит для тебя?
Мартин обдумывал ответ.
– Сначала реши, что это значит для тебя, – сказал он, – и тогда ты узнаешь, что это значит для меня.
– Такая неискренность не идет вам, синьор Бенедикт, – заметила она. – Ну, а теперь до свидания.
Она приблизилась к нему и поцеловала в щеку. Потом, бросив на него последний ясный взгляд, она поспешила прочь, почти бегом, вдоль по дорожке. Она остановилась лишь один раз, чтобы помахать ему рукой, прежде чем скрыться из вида.
Когда она исчезла, он стоял, глядя на старый дом, видя, как лучи солнца, падая под углом на окна, вспыхивают на стекле, как язычки пламени. Молча простившись, он вышел через ворота и пошел через парк, срезая, где можно, путь, пока не добрался до каменоломни в Скарр.
Пока он шел, он чувствовал дразнящий вкус на губах, потом вспомнил, что Джинни, несколькими часами раньше, ела тутовые ягоды. На ее губах был красный сок. Сладкий и острый, он был сейчас и на его губах.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Осенью этого года железнодорожная ветка подошла к Чардуэллу, пересекая долину «Великой Западной линией». Чудесным октябрьским днем Мартин и Нэн шли к вершине Ратленд-Хилл, чтобы посмотреть, как пройдет трехчасовой поезд по мосту через реку Каллен. Для Нэн открытие ветки было огромным событием, ее возбуждение просто не знало границ. Даже когда поезд пропал из виду, она все еще продолжала смотреть ему вслед, а потом всю дорогу домой говорила лишь об этом.
– Только подумать, что люди путешествуют через нашу долину, некоторые из них, без сомнения, очень важные, едут по серьезным делам. Ах, как бы мне хотелось прокатиться на этом поезде и увидеть разные города на пути! А тебе?
– Тебе лучше спросить об этом отца.
– Ты думаешь, он нам позволит?
– Нет, но нет ничего плохого в том, чтобы спросить, – сказал Мартин.
Ответ отца, когда его об этом попросили, был именно таким, каким он и должен был быть.
– Кататься на поезде? Просто ради удовольствия? Спуститесь с небес на землю! – сказал он.
– Но другие люди ездят. Есть специальные экскурсионные билеты всего за восемнадцать пенсов, в честь открытия дороги.
– Я могу лишь сказать, что у некоторых людей больше денег, чем ума. Но я не из них, так что выбросьте это из головы.
Но хотя Руфус и не одобрял идею прокатиться по железной дороге просто ради удовольствия, он приветствовал появление самой дороги и ожидал от этого больших прибылей. С одной стороны, теперь в район было проще и дешевле доставлять уголь, что означало снижение стоимости электроэнергии для сукновальных фабрик в Каллен-Вэлли. С другой стороны, железнодорожная ветка означала оживление торговли, поскольку теперь продукция фабрик могла быстро развозиться по всей Англии, а также отправляться морем за границу.
– Процветание! Вот что это значит! Это коснется и нас! – предрекал Руфус.
– Да? – спросил однажды Мартин с ноткой цинизма в голосе. – А как мы узнаем о том, что процветаем? Будет ли у нас приличный дом и нормальная еда? Будут ли мне платить недельную зарплату и обращаться со мной, как со взрослым человеком?
– О, будут перемены, и очень скоро! Я всегда обещал их вам, и вы должны мне верить. У вас впереди вся жизнь, и она будет сильно отличаться от моей. Ты станешь кем-то в эти дни. Я клянусь тебе в этом. На Библии. И это будет очень скоро, насколько я могу судить по сегодняшним событиям. Скоро будут доставлены новые станки – в этом нет никаких сомнений, – а когда это случится, то нужен будет камень для новых фабрик. О да! Помяните мои слова.
– А как же мы сможем поставить так много камня, ведь нас всего двое, у нас одна-единственная лошадь, да и та на последнем издыхании?
– О, когда придет время, мы наймем рабочих. Тогда все будет по-другому. Для начала нам нужно будет новое оборудование. Дополнительные лошади, дополнительные телеги. Это означает, конечно, что нужно будет вкладывать деньги, но с этим ничего нельзя поделать. О да, ты можешь не смотреть на меня так, мой сын! Но я уже все продумал и я точно знаю, что мы будем делать, когда придет время.
А пока что, работая в каменоломне, они пользовались все теми же инструментами и приспособлениями, что и всегда, часть которых была самодельная, а другая – совсем старая, как, например, подъемная лебедка.
– Мне кажется, что было бы разумнее часть денег истратить сейчас, – сказал Мартин, – и купить новое оборудование, начиная с лебедки, вместо той рухляди, которая у нас сейчас.
– Зачем, с ней что-нибудь случилось?
– Все, – заметил Мартин. – Она не всегда удерживает груз, это произошло вчера, и не первый раз, как ты знаешь. Этим утром опять вылетел крюк. Это уже в третий раз, по крайней мере.
– Мне казалось, что ты все починил.
– Да, если можно назвать починкой то, что я забил крюк на место. Но он теперь слабо держится, хотя внешне все в порядке. Здесь все держится кое-как, все это следовало бы выбросить много лет назад. То же самое касается и нашей старой телеги, которая разваливается под нами. Да и старый, бедный Биффин. Он уже пережил свои лучшие годы давным-давно.
– Все в свое время, мальчик. Все в свое время. Здесь все переменится, будь уверен. Когда настанет подходящий момент.
– О, когда! – сказал Мартин. – Надеюсь, что доживу до этого момента, вот и все.
