и стал деловым человеком, ты кажешься совсем взрослым.
– На мне лежит ответственность главы семьи.
– Но это же не доставляет тебе особого беспокойства?
– Думаю, что это может доставить, – сказал Мартин серьезным голосом. – Когда Эдвард Клейтон был здесь в последний раз, я задумался…
– О! – воскликнула Нэн, покраснев до ушей. – Господи, о чем же ты задумался?
– О том, что мне скоро, возможно, придется принимать решение по весьма особому случаю…
– Это так очевидно?
– Это было очевидно с того момента, как Эдвард впервые появился в нашем доме, – произнес Мартин. – Это все твой пирог. Он увидел его, и с той минуты он потерянный человек.
– Неужели?
. – Без сомнения.
– Итак, если Эдвард сделает мне предложение, то это все из-за пирога?
– Если Эдвард захочет сделать тебе предложение, то ему придется спрашивать моего согласия.
– Боже, какая нелепость! Он же старше тебя на целых шесть лет!
– Неважно, я глава этой семьи, и у меня есть определенные права…
– Права! Господи! – произнесла она насмешливо. – Я сейчас надеру тебе уши!
Ее лицо светилось счастьем, а голос дрожал от смеха.
– А что, если Эдвард спросит твоего позволения? Что ты ему ответишь?
– Боюсь, что мне придется сказать ему правду.
– Правду? Какую правду, ради Бога?
– Что я не могу ни о ком другом думать как о своем зяте.
– О, Мартин! Дорогой! – Она подошла к нему и крепко обняла. – Ты всегда так добр ко мне!
Чарльз Ярт и его супруга, после медового месяца в Уэльсе, вернулись в Сейс-Хаус, большой особняк на Уильям-стрит, который был домом семьи Яртов на протяжении девяноста лет. Старый мистер Ярт все еще жил здесь, и ежедневно, если позволяла погода, слуга вывозил его на часовую прогулку по улицам города. Мартин часто видел их: сгорбившегося старого человека в кресле с низко надвинутой на глаза шляпой и молодого слугу, одетого в темно-зеленый костюм, который толкал кресло-коляску перед собой и никогда не разговаривал с прохожими. Однажды, вскоре после Рождества, Мартин, выйдя из книжного магазина, заметил на противоположной стороне улицы старика в инвалидном кресле, которое на этот раз толкал перед собой не слуга, а Кэтрин Ярт. Мартин пересек узкую улицу и, поздоровавшись, заговорил с ней.
– Мартин! Какая приятная неожиданность! – Как и все в этой молодой женщине, ее радость казалась искренней. – Вы знакомы с моим свекром?
– Мы виделись лишь издали, – сказал Мартин.
– Тогда позвольте мне представить вас. Отец, это Мартин Кокс. Мой друг и бывший ученик.
– Кокс? – переспросил старик и внимательно посмотрел на Мартина. – Имеете какое-нибудь отношение к Руфусу Коксу?
– Да. Я его сын.
– Знал вашего отца. Очень давно. Еще до вашего рождения. Он поставлял камень на нашу вторую плотину. – Рот старика сильно дергался, и речь была нечеткой, но Мартин, который встречался с ним близко впервые, был поражен ясностью его сознания. Удивлен он был и тем, с каким юмором старик говорил о своем сыне.
– Как продвигаются дела на строительстве дворца Хайнолт?
– Очень хорошо. Построены уже четыре этажа.
– А сколько всего будет этажей? Восемнадцать?
– Не так много. Пять.
– Пять? И всего-то? Я думал, что мой сын собирается строить что-то вроде Вавилонской башни. – Старик тихонько рассмеялся. – Но вы бы не возражали? Учитывая вашу торговлю? И будучи молодым, вы, наверное, тоже одобряете все эти новые идеи?
– Ну, я думаю, что во всем должен быть прогресс, сэр.
– Ради чего?
– Ради большей эффективности, увеличения продукции и, хочется надеяться, ради процветания общества в целом.
– И все это благодаря новым ткацким станкам? – Старик скривился. – Лично у меня есть сомнения. Увеличение продукции это хорошо, но… как вы будете продавать эту дополнительную продукцию? Мой сын, как и вы, толкует о прогрессе. Он хочет быть первым. Я сам предпочитаю быть посередине, как и мой отец до меня, который любил повторять: «Не стоит быть первым, чтобы пробовать все новое».
– Но не нужно быть и последним, чтобы тебя отодвинули в сторону.
– Хорошо сказано, мистер Кокс. Но молодые люди в наши дни… Им все время хочется скакать галопом… И мой сын Чарльз самый шустрый, – старик неуклюже обернулся, чтобы посмотреть на Кэтрин. – Разве не так, дорогая? Но где там! Вы же его жена. И слова не скажете против него.
