– Подумай, Файер. Я предупреждал тебя, что наступит момент, когда нам придется отдалиться друг от друга, чтобы усыпить бдительность твоих врагов. Ты знала, что эта часть плана не вызовет у тебя восторга. Чтобы завоевать доверие Стэндиша, мне пришлось прибегнуть к крайним мерам.
– Очевидно, ты здорово в этом преуспел, коль он решил поделиться с тобой не только секретами, но и своей любовницей, – едко вставила Файер.
– Я не спал с графиней.
– Конечно нет. Ей хватило и твоего ненасытного поцелуя.
– Я не отрицаю, что леди Хипгрейв мечтала о том, чтобы переспать со мной, – честно признался Маккус и вздохнул. Он устал от непрекращающихся нападок Файер. – У графини непомерный аппетит на мужчин. Будь на моем месте другой человек, он ухватился бы за предложение графини.
Он не сказал, что леди Хипгрейв, вынужденная выслушивать его отговорки на настойчивые приглашения посетить ее, начала проявлять подозрительность. Стэндиш не возражал против того, чтобы Броули тоже стал любовником графини. Маккусу пришлось поцеловать Отилию лишь для того, чтобы убедить ее в своей «пригодности» для удовлетворения нужд этой коварной дамы.
– Каким образом дружба с моими врагами могла помочь мне? – Файер смотрела на него, презрительно улыбаясь.
– Возможно, я не всегда действовал осмотрительно, и в твоих глазах мне нет прощения, но я сделал то, что считал необходимым для твоего спасения.
– Ах, ну как же я могла забыть о сделке?
– Нет, я поступил так не из деловых интересов, а ради тебя, Файер. – Увидев скептический взгляд, брошенный в его сторону, Маккус добавил: – Да, в самом начале я действовал из-за того, что несчастье, приключившееся с тобой, могло принести мне выгоду. Я решил сыграть на твоих чувствах, так как знал, что ты жаждешь мести. Наш договор сулил мне место в свете, о котором я мечтал. Но когда я увидел, что под маской холодной и высокомерной леди скрывается уязвимая и нежная женщина, я не мог устоять перед ее чарами и влюбился. Я жаждал мести Стэндишу и графине не меньше, чем ты.
Выслушав его признание, Файер осталась безучастной.
– Простите, сэр, но поверить в вашу искреннюю привязанность ко мне очень трудно.
Тем временем из коридора донеслись встревоженные голоса. Кто-то попытался войти в гостиную и настойчиво постучал в закрытую дверь.
– Сейчас же откройте!
– Папа!
Маккус схватил ее за руку до того, как она успела сделать шаг в сторону двери.
– Что ты делаешь? Там мой отец, – сказала Файер, пытаясь высвободить руку. – В отличие от Сеймуса, герцог не станет размахивать пистолетом. Отдай мне ключ. Я хочу пустить его в комнату.
Она протянула руку и выжидающе посмотрела на него.
– Нет.
Файер капризно топнула ногой. Скрестив руки на груди, она спросила:
– Кстати, о твоем отце... Что ты с ним сделал? Избил его так, что он потерял сознание? Или бросил в Темзу?
– Ни то, ни другое. Я послушал твоего совета и отпустил его.
Он давно отметил про себя, что Файер была наделена удивительной способностью – за одну секунду ей удавалось переходить из одного состояния в другое. Сейчас ее ярость испарилась и она спокойно смотрела на него.
– Файер, девочка моя, как ты себя чувствуешь? Этот негодяй не причинил тебе вреда? – в голосе герцога слышалось искреннее волнение.
Файер направилась к двери, однако Маккус не позволил ей подойти слишком близко.
– Со мной все в порядке, папа. У мистера Броули очень странное чувство юмора. Он не хотел никого напугать.
– Керди сказал, что этот человек вышиб входную дверь, а потом перекинул тебя через плечо, как дикарь, и закрылся с тобой в гостиной. Ты находишь это забавным?
– Так ухаживали в старину! – крикнул Маккус.
– Что? – Герцог заколотил в дверь с новой силой. – Эй, Броули, отпусти мою дочь немедленно, иначе ты окажешься в тюрьме еще до восхода солнца.
Файер толкнула Маккуса в плечо, чтобы привлечь его внимание.
– Ты с ума сошел? Ты думаешь, что можешь шутить с моим отцом? Используя свои связи, он добьется того, что тебя, закованного в наручники, вышлют из страны. И это, поверь, можно будет считать везением.
– Файер, – умоляюще произнес Маккус, желая быть услышанным. – У нас так мало времени. Прошу тебя, забудь хотя бы на миг о своей неприязни и ревности...
Ее глаза сверкнули от гнева.
– Я не испытываю никакой ревности. Меня охватывает отвращение при мысли, что...
– Стэндиш погублен, – сказал Маккус, прервав ее. – Я позаботился о том, чтобы его долги в одном игорном клубе выросли многократно. Я вошел к нему в доверие, притворился его другом и даже предложил виконту покрыть кое-какие суммы.
