позже его предпочтения изменились. Сейчас он мечтал только о том, чтобы на его страстный призыв откликнулась леди, обладавшая ярко-зелеными глазами, которые оттенялись роскошной копной волос циста корицы. Образ был настолько ярким, что на мгновение лишил его способности думать.
Лорд Эман наклонился к нему, чтобы их не могли услышать другие зрители, и предложил:
– Если вы желаете, мы можем нанести визит этим дамам. – Маккус приподнял бровь.
– Есть ли в Лондоне человек, с которым вы не знакомы? – Лицо лорда Эмана осветилось улыбкой: ему было приятно восхищение Маккуса.
– Эти леди относятся к тому разряду знакомств, которые джентльмен предпочел бы не афишировать. Но после случая в парке я должен представить вас дамам, не имеющим ничего против вольного обращения на публике.
Маккус едва сдержал гнев.
– Если вы говорите о леди Файер, то мое обращение с ней нельзя назвать вольным. Леди нашла меня очаровательным.
– Леди ударила вас по колену, – резко отозвался Эман. – Вам повезло, что она так быстро пришла в себя, иначе она бы раздробила вашу челюсть зонтиком.
– Мне нравятся женщины с сильным характером, – сказал Маккус, оглядываясь на куртизанок. Подняв голову, он заметил вверху справа ложу, в которой сидела девушка его мечты. – Кроме того, я бы не стал общаться с вашими дамами, имеющими сомнительную репутацию, когда леди Файер ожидает встречи со мной.
Он не лгал. Несмотря на то что их встреча была довольно короткой, Файер поняла, что Маккус отличается настойчивостью и целеустремленностью. Если бы они снова встретились, это нисколько не удивило бы ее. Эман едва не задохнулся.
– Как можно такое сказать обо мне! Мои дамы!
Маккус взглянул на своего друга. Возможно, причиной его возмущения был недостаток опыта в обращении с женщинами. Маккус видел, что Эману нравилось наблюдать за леди, хотя молодой человек и отрицал это. Маккус искренне удивился реакции виконта. Тот сидел раскрасневшийся, и пожилая леди рядом с ним, видя состояние молодого человека, наклонилась и похлопала его по спине. Тот покраснел еще больше, бормоча слова благодарности в адрес услужливой дамы.
Когда леди Файер поднялась со своего места и исчезла за портьерой, прикрывавшей вход в ложу, Маккус понял, что его час пробил. Он тоже встал.
– Эти голубки с червоточиной сделают вас банкротом, Эман. Я уверен, что леди... – Он указал на их соседку-матрону, которая помогла виконту преодолеть приступ его нервного кашля, – знает какую-нибудь порядочную девушку, которая будет вас достойна.
Дама внимательно посмотрела на лорда Эмана, который, не удержавшись, запальчиво крикнул:
– Черт побери, Маккус Броули! Немедленно вернитесь! – Маккус широко улыбнулся, услышав возмущенный возглас виконта, и направился к выходу. Он бодро шагал вперед, надеясь столкнуться лицом к лицу с одной леди, встречи с которой жаждал уже не первый день.
Желая уединиться, Файер решила покинуть ложу. Она шепнула матери, что отправляется в дамскую комнату. Взглянув на бледное лицо дочери, герцогиня кивнула. Тэм, развалившийся в кресле, собрался встать, чтобы сопровождать сестру, но она повелительным жестом остановила его.
Файер хотелось побыть одной. К сожалению, рассчитывать на это в таком шумном месте было невозможно. Несмотря на то что спектакль уже начался, в коридорах было полно людей. Проходя мимо двух леди, девушка заметила, что те натянуто улыбнулись, а затем стали перешептываться. Файер предпочла бы спуститься по ступеням парадной лестницы и в считанные минуты обрести свободу, ожидавшую ее за тяжелыми двойными дверями. Вместо этого она направилась в одну из просторных гостиных.
Вечер оказался для нее настоящим испытанием. Ее нервы были натянуты, как струны арфы, потому что Тэм и Стэндиш могли с толкнуться нос к носу в любой момент. Кроме того, она увидела среди зрителей и леди Хипгрейв. Слава Богу, графиня сидела слепа через две ложи, и это избавляло Файер от возможности встретиться взглядом с этой бесстыжей бестией. Когда до ее слуха доносился смех графини, который не могли заглушить даже перегородки и шум голосов, Файер едва сдерживалась.
Девушка понимала, что, приняв решение остаться в Лондоне, она обрекает себя на столкновение с ненавистными ей Стэнлишем и леди Хипгрейв. Их встреча до сих пор не произошла только благодаря стечению обстоятельств. Файер снова охватила тоска. В висках стучало от духоты и нахлынувшей на нее волны смешанного запаха духов и разгоряченной человеческой плоти. Файер эффектно раскрыла веер, который висел у нее на запятье, и переступила порог гостиной.
Здесь было прохладно. Свет проникал в прямоугольную комнату через высокие арочные окна, находившиеся на противоположной от входа стене. Совершенно обессиленная, Файер опустилась на ближайший стул и, закрыв глаза, начала обмахивать лицо. Сколько же еще должно пройти времени, чтобы она искупила все свои грехи?
– Простите меня за откровенность, дорогуша, – раздался у нее над головой насмешливый голос леди Хипгрейв, – но этот зеленоватый оттенок совершенно портит ваше и без того простенькое личико.
Файер с треском захлопнула веер. Слова графини прозвучали подобно пощечине. Забыв об усталости, Файер презрительно взглянула на леди Хипгрейв и сопровождавших ее друзей.
– Все еще играете на публику, графиня? Можете выйти на сцену – там вам и место, да и зрителей у вас окажется намного больше.
Файер поднялась, собираясь покинуть гостиную, но графиня преградила ей путь. Ей, очевидно, хотелось, чтобы Файер устроила сцену. Девушка была готова отодвинуть эту злобную ведьму, чтобы пройти.
– Как остроумно, – язвительно заметила леди Хипгрейв. – А мы по вам скучали в последнее время.
– Это тем более странно, что я никуда не уезжала. Леди Хипгрейв, вы не там искали. Может быть, вы забыли, что мы с вами вращаемся в совершенно разных кругах.
Намек был прозрачен и понятен всем: графиня не могла похвастаться такой же чистой родословной, как
