Чертов голубь принялся хлопать крыльями. Сам себе овацию устроил — дескать, ах, какой я несравненный любовник. Фемина его тем временем сдалась, бухнулась на спину и ножки врозь. То есть это так выглядело бы, будь она бабой, но суть одна. Зрелище невыносимое. С трудом открыв окно, тщетно пытаюсь прогнать птиц. Любовь, как видно, не только слепа, но и глуха.
На мне висит столько дел, что остается удивляться, как это голова не взорвется от перегрузки. Через два дня пенсионный финал в Штатах, где я буду представлять «ЭМФ» на пару с двадцатилетней стажеркой, у которой есть для презентации абсолютно все — нужный цвет кожи, нужный пол, — кроме главного. Опыта. Вдвоем с Момо Гьюмратни мы продемонстрируем правильную политику «ЭМФ» в отношении к женщинам и цветным. Политику, которая наилучшим образом выразилась во включении в буфетное меню китайских блюд.
А еще вопрос с днем рождения Эмили до сих пор на повестке. А еще надо забрать из химчистки костюм для финала. А еще… что-то еще было, я точно помню.
Черт. Только этого мне и не хватало. На стол ложится служебная записка от Робина: в «ЭМФ» проводится внутреннее расследование по поводу пакета акций, которые мы продали, не имея на руках. Протягиваю листок Момо и прошу отнести на стол Криса Бюнса.
— Только чтобы он не видел, ладно? Восточные брови приподнимаются:
— Мы продали пакет акций, которого у нас не было, нам предъявили иск, и Робин хочет найти виновника?
— Точно.
— Будем искать?
— Нет, Момо. Наша задача — отбрыкиваться от записки, перебрасывать со стола на стол, пока не вымотаем остальных. Знаешь игру «музыкальные стулья»? Считай, мы здесь играем в «музыкальные директивы». Кто остался в листком в руке — тот в дерьме. Так что давай, неси Брюсу.
Это выражение лица своей юной напарницы я уже знаю: гладь лба морщит робкая складка, когда высшие принципы сталкиваются со страстным желанием угодить.
— Прошу прощения, Кейт, но откуда нам знать, что виноват Крис Бюнс?
Да что за… Мое терпение на исходе. Крутанув кресло, наталкиваюсь взглядом на семейный голубиный портрет, обрамленный оконной рамой. Как ей представить Криса Бюнса в истинном свете? Мужика, который в разговоре машинально хватается за яйца, будто проверяет, что его гордость на месте, или чешет их радостно, когда считает, что уел кого-нибудь? В частности, меня.
— Послушай, Момо. Бюнс — настоящий ас по части увиливания от работы и всучивания таким сознательным девочкам, как ты, самых нудных дел, за которые начальство его потом гладит по головке. Если бы отдел организации труда прознал, чем он день-деньской занимается, — держу пари, свору овчарок на него натравил бы. Но Брюс, как видишь, процветает. А почему? Потому что в этой нечестной игре ему тоже практически нет равных. Теперь ясно? Отнесешь?
— Прошу прощения, — снова говорит Момо и пересекает кабинет, держа листок на вытянутой руке, как сапер — неразорвавшуюся мину.
— Думаешь, сумеешь ее натаскать?
Кэнди стоит у моего стола в юбке до того
— Не знаю. Пытаюсь внушить мысль, что вокруг нас живут не только хорошие люди.
— Ох-ох-ох. Счастливое детство?
— Похоже на то.
Кэнди в сочувственном восхищении качает головой:
— Бедное дитя. Что ж ее ждет?
Я твердо решила разобраться с новым органайзером. «Память в кармане» в корне изменит мою жизнь! «Память в кармане» подарит покой! «Память в кармане» заставит время работать на меня!
Минут десять изучаю инструкцию и обнаруживаю, что «Память в кармане» несовместима с моим компьютером. Звоню в сервисный центр. Желторотая девчонка на другом конце бубнит явно по бумажке, спотыкаясь на каждом слове, будто с урду переводит:
— У вас есть сзади большой последовательный порт, мисс?
— У меня? Или у компьютера? Откуда мне, к дьяволу, знать?
— Вам необходим переходник, мисс.
— Ошибаетесь. Мне необходимо, чтобы мой органайзер исполнял все то, что мне наобещали.
— Вы можете заказать переходник прямо сейчас, мисс. Желаете…
— Простите, это что, входит в программу «облегчения моей жизни»? Переходник я могла бы и в магазине купить.
— Их нет в свободной продаже. Обычно их заказывают. Заказ будет исполнен в течение пяти-десяти дней.
— У меня нет ни пяти, ни тем более десяти дней. В течение суток я улетаю в Штаты.
— Боюсь, я не могу…
— «Не могу» оставь для муженька.
— Прошу прощения, мисс?
— Это старинная поговорка австралийских аборигенов, означающая: передайте своему менеджеру, что у меня имеется несколько миллионов акций вашей компании, которые в настоящее время находятся на контроле, и я сильно сомневаюсь в благоприятных результатах проверки. Я достаточно ясно выразилась?
Трубка шумно вздыхает:
— Да, мисс.
Приехали. Вот уже до чего дело дошло. Вчера ночью, лежа в постели, мы с Ричардом решали вопрос, заняться ли сексом, или мы для этого слишком устали? Чем закончилась дискуссия, не помню, но бедра с утра разлепила с трудом.
И это перед важнейшей презентацией. Не самый разумный поступок. Спортсмены утверждают, что во время соревнований исключают секс из своей жизни. От спортсменок я подобных заявлений не слышала, но думаю, и они следуют этому принципу. По напрягу мало что может сравниться с женским оргазмом. Речь, понятно, о
Но как?! Как я могу родить еще одного ребенка, когда и этих-то не вижу неделями?
В последнее время я пропадаю на работе. Поднимаю глаза на часы, обнаруживаю, что уже восемь, дети в постелях, спешить все равно некуда. Можно было бы и ночевать в офисе. Момо заказывает в буфете резиновую пиццу или что-нибудь крайне полезное, но несъедобное, и в результате мы жуем чипсы, заливая диетической колой.
Ввалившись вчера домой без пяти двенадцать, я еще в прихожей ответила на телефонный звонок, в полной уверенности, что Момо добыла новые сведения. И кого же я услышала? Свекровушку Барбару. С чего бы это ей звонить в полночь?
— Можешь сказать, что я сую нос не в свое дело, Катарина, но сегодня я разговаривала с Ричардом и должна заметить, что у него был очень усталый голос. Надеюсь, у вас все в порядке.
Ричард устал? Она считает, что устал
Совещание с Родом, Гаем и Момо. Идет репетиция финала, где роль клиентов играют Род и Гай, когда в кабинет впархивает Лоррейн, секретарша Рода.
