Они обернулись и увидели, что в дверях стоит Дауни.
— Что вы все здесь делаете? — спросила она и вдруг увидела тело Абу.
Флеминг рассказал, что произошло, а потом послушно пошел за ней наверх.
— И вы тоже! — приказала она Нилсону и Кауфману. Юсел вышел, вернулся с белым плащом, накрыл им тело убитого и тоже поднялся в кабинет Гамбуль.
Дауни села за стол Гамбуль, Кауфман стоял перед ней. Юсел не спускал глаз с немца. Флеминг, испытывая неприятное чувство, отошел к окну, но Дауни окликнула его.
— Джон! Все это не так просто, как вам, по-видимому, кажется. Мы еще не разделались с герром Кауфманом.
Она поглядела на унылое изукрашенное синяками лицо немца.
— Кому вы подчинялись в Вене?
Кауфман решил было не отвечать, но, оглянувшись на Юсела, передумал и угрюмо пробормотал:
— Правлению.
— Вы сообщили им о смерти Гамбуль?
— Да.
— И кого же назначили вместо нее?
Кауфман отвел глаза.
— Меня.
— Но вы же не член правления?
— Я временно исполняю обязанности директора, — ответил немец, и к нему как будто вернулась уверенность.
— До каких же пор? — спросила Дауни, но не получила ответа.
— Лучше скажите без принуждения, — посоветовал Флеминг.
— Или вы предпочтете, чтобы я свернул вам шею? — добавил Нилсон.
— Сегодня из Вены должны прилететь трое членов правления, — объяснил Кауфман, обращаясь только к Дауни, точно к судье, на снисходительность которого он мог рассчитывать. Дауни как будто почти не удивилась.
— Трое?
— Им следовало приехать гораздо раньше! — Кауфман постепенно воодушевлялся, — Фрейлейн Гамбуль эта работа была не по плечу, она довела ее до умственного расстройства. Но фрейлейн Гамбуль отказывалась от помощи. Если принять во внимание размах нашего предприятия, у нас же не было никакого штата! Но она имела большое влияние на председателя правления, — Кауфман сально подмигнул. — Интересная женщина! Теперь все обстоит по-другому. Я перевел все на настоящие деловые рельсы. У нас будут тут члены правления, и администраторы, и штат — сегодня прибудут уже многие.
— Да неужели? — с интересом спросила Дауни,
— О да! И у нас будут все необходимые человеческие и иные ресурсы. Итак… — Он с торжеством оглянулся на Флеминга и Нилсона, но Дауни перебила его:
— Итак, мы вас всех арестуем, — докончила она невозмутимо. — Это будет нетрудно устроить. А вы, как только самолет приземлится, поможете нам составить зашифрованную вашим личным шифром телеграмму в Вену.
— О чем?
— О том, что члены правления прибыли благополучно, что все обстоит прекрасно и дальнейшая помощь вам не нужна. Кроме того, вы сообщите нам все, что вам известно о вашем председателе и членах правления в Европе — все адреса и номера телефонов, которые имеются у вас здесь.
Дауни повернулась к американцу.
— Я дам вам краткий отчет для Лондона, профессор Нилсон, и столько антибактерий, сколько возможно. К вечеру вы будете уже там.
Премьер-министр принимал членов чрезвычайного комитета в своем личном кабинете на втором этаже дома номер десять на Даунинг-стрит. Хотя это тщательно скрывалось от широкой публики, он уже два дня не вставал с постели. Доктора объявили, что у него астма — но в сущности той же болезнью страдали теперь все пожилые люди, вынужденные дышать разреженным воздухом. Известие о чуде Дауни в Азаране уже достигло Уайтхолла, но результаты его пока еще никак здесь не сказывались.
Однако премьер-министр поднялся, чтобы поздороваться с министром науки и Осборном.
— Рад, что вы добрались благополучно, — прохрипел он. — Дела обстоят по-прежнему скверно?
— Чудовищно, сэр, — объявил министр. — Все низины у Хаммерсмита залиты водой, все шоссе затоплены, — он закашлялся.
— Да, нам с вами приходится туго, — заметил премьер-министр. — Мы первые протянем ноги. Что, впрочем, разрешит немало политических проблем. Скоро в Англии будет самый молодой кабинет за всю ее историю — Кабинет Уцелевших.
Министр науки вежливо засмеялся.
— Неприятно то, сэр, что Лондонский аэропорт затоплен. Гэтвикский аэродром уже давно вышел из строя. А министерство гражданской авиации не может сообщить ничего обнадеживающего о Герне. Я хотел бы просить вас дать распоряжение министерству военно-воздушных сил срочно освободить аэродром в Лайнгеме для внеочередной посадки. И обеспечить два вертолета для доставки сюда пассажиров и груза. Они могут сесть в Гайд-парке. Там хватит места, несмотря на все пункты первой помощи и полевые кухни.
— Это означает, что у вас есть еще какие-то новости, Берти! — сказал премьер-министр. — Право, вам иногда следует сдерживать вашу любовь к драматическим эффектам.
— Нам радировали из Азарана, сэр, — вмешался Осборн. — Профессор Нилсон летит в Лондон.
— А антибактерии?
— Он везет, сколько было возможно взять. К сожалению, скверная летная погода не позволяет брать много груза. Но и этого хватит для снабжения тысячи установок.
— По всему миру?
— Да, — ответил министр науки. — Должен сказать, сэр, что международный дух сотрудничества просто великолепен. Япония предложила все свои уцелевшие танкеры, чтобы выбрасывать антибактерии в основные морские течения вроде Гольфстрима. Советский Союз отдает под их разведение пять крупнейших химических заводов. Пятьдесят процентов американских нефтеочистительных установок уже подготовлены. Наши саперы надеются к субботе привести в порядок все газомеры на побережье; мы мобилизовали все молочные цистерны и бензовозы частных фирм, и они уже сосредоточиваются в назначенных пунктах.
— Прекрасно! — прохрипел премьер-министр. — Будем надеяться, мой милый, что это произойдет не слишком поздно для кое-кого из нас. Когда Нилсон прилетит, вы, конечно, станете с ним совещаться. Но потом пришлите его сюда. Я хотел бы обсудить с ним его планы. И надо подготовить заявления для радио — люди нуждаются в словах ободрения и надежды.
Однако лишь на следующий день вечером премьер-министр наконец решил, что у него есть право сообщить миру о появлении надежды на спасение.
Предыдущие сутки были заняты лихорадочной деятельностью. Тысяча пробирок с культурой, которые привез Нилсон, оказалась ничтожно малой, когда началось распределение. Сотня была тут же отправлена на английские установки — для экономии времени обслуживающий персонал получил от Нилсона устные объяснения. Тем временем печатались инструкции на языках стран, которые должны были получить антибактерии, а армейские радисты связывались с этими странами, сообщая необходимые сведения и примерное время прибытия материала.
Передача началась с заявления президента Азарана.
Несмотря на помехи и трудности радиосвязи, его напевный голос можно было услышать почти по всему земному шару.
'В течение многих веков народ Азарана считался отсталым. Но для нас большая радость и честь, что сегодня мы можем принести спасение остальному миру. В нашей стране атмосферные условия уже улучшаются и нам становится легко дышать. Мы от всего сердца надеемся, что вскоре так же легко дышать станет всем людям на Земле'.
