Вот инстервент пасть разинул, чтобы дыху набрать да криком всю Уйму напугать.
Я стерлядь ему в пасть! Стерлядь скочила и насквозь проткнула. Головой по ногам колотит, а хвостом по морде хлещет!
Генерал инстервентский ни дыхнуть, ни пыхнуть не может. Стерлядь его по деревне погнала, солдаты фрунт делали да кричали:
– Здравья желам!
От крику стерлядь пуще лупила инстервента, он шибче бежал.
Стерлядь в воду – и пошла мимо городу, инстервент лапами всема четырьмя по воде хлопат, воду выкидыват, как машина кака.
В городу думали, что нова подводна лодка идет. Флагами да свистками честь отдавали и все спорили, какой нации новый водяной аппарат!
А как распознать инстервентов? Все на одну колодку. Тетка моей жоны, старуха Рукавичка, сказывала:
– Не вызнать даже, кто из них гаже!
А стерлядь мимо Маймаксы да в море вышла. По морю к нам еще инстервентски военны пароходы шли и тоже нас грабить. Увидали в подозрительну трубу стерлядь с генералом, думали – мина диковинна на них идет, закричали:
– Гляньте-ко – русски каку-то смертоубийственну машину придумали!
В большом страхе заворотились в обратну дорогу, да порато круто заворотились: друг дружке боки проткнули и ко дну пошли. Одной напастью меньше!
Зелена баня
Запонадобилась мне нова баня: у старой зад выпал да пол провалился. За сосновым али еловым лесом ехать далеко. А тут у нас наотмашь за деревней, на сыром месте ивы росли. Я их и срубил, четыре столба сваями под углы вбил, поставил баню всю ивову. Да в свежу, нову мыться пошел. Баню жарко натопил. Вот моюсь да окачиваюсь, а про веник позабыл.
– Охти мнеченьки, как же париться без веника!
Отворил дверь из бани, глянул – а я высоко над деревней!
Умом раскинул и в разуменье пришел: ивовы столбы от теплой воды проросли да и выросли деревами и вызняли меня в поднебесну, да и вся баня зеленью взялась. Я от стен да от косяков дверных ивовых веток свежих наломал, веник связал. И так это я в полну меру напарился!
Из бани вышел, жона догадалась лесенку приставить. А банный пар из бани тучей выпер, поостыл да дождиком теплым и пал. Это дело я стал в уме держать.
Вот стало время жарко-прежарко, а без дождя. Хлеба да травы почали гореть.
Вижу – поп Сиволдай с конца деревни обход начинат, кадилом машет и вопит во всю глотку:
– Жертвуйте мне больше, я вам дождь вымолю!
Я забежал с другого конца деревни и тоже заорал:
– Не давайте Сиволдаю ни копейки, ни грота! Я вам дождь через баню достану, приходите, кому париться охота!
Баню натопил самосильно. Старики да старухи у банной лесенки стабунились, дожидают моего зову в баню карабкаться. Я велел им стать чередом парами и здыматься по две пары париться.
А я парю-хвощу да пар поддаю. Старье только покрехтыват от полного удовольствия.
Как отпарю две пары, на веревке вниз спущу. Двери банны настежь отворю, пар стариковский толстой тучей выпрет. А родня стариков, что парились, подхватит тучу вилами да граблями и волочет на свое поле. Там туча поостынет и дождем теплым падет.
Столько в тот год у нас наросло, что сами были сыты и всю округу прокормили.
Оглушительно ружье
Сказывал кум Ферапонт – мы его Ферочкой звали, – сказывал про свое ружье. Ствол, мол, широченной, калибру номер четыре.
Это что четыре! У меня вот ружье, тоже своедельно – ствол калибру номер два!
Кабы еще чуть пошире, я бы в ствол спать ложился. А так в ем, в стволе ружейном калибру номер два, я сапоги сушил, провиант носил.
Опосля охоты, опосля пальбы ствол до большой горячности нагревался, и жар в ем долго держался.
В зимни морозы, в осенню стужу это было часто очень к месту и ко времени. От устали отдыхать али зверя дожидать на теплом стволе хорошо! Приляжешь и поспишь часок другой-третий, как на лежанке.
Чтобы тепло попусту не тратилось, я к стволу крышку сделал. Выпалю для тепла, крышкой захлопну и ладно.
Бывало, сплю на теплом ружье, на горячем стволе, а Розка, собачонка, около сторожем бегат. Как какой непорядок: полицейского, волка или другого какого зверя почует, ставень от ствола оттолкнет в сторону, меня холодом разбудит. Ну, я с ружьем своим от всякого оборону имею. Мое ружье не убивало, а только оглушало, тако оглушительно было.
Раз я дров нарубил, устал, на ружье, на теплом стволе спать повалился.
Лесничий с полицейским заподкрадывались. Рубил-то я в казенном лесу. Розка тихомолком ставень
