промелькнула на губах будущего принцепса, и он кивнул Каризиану, указывая на Луцию.
– Вон туда, пожалуйста, – залебезил Федрина, указывая на женскую часть казармы. – Там ее комната, и они смогут спокойно поговорить. А выбранные вами девушки приедут во дворец к назначенному времени.
– Ну что ж, я удовлетворен, – милостиво завершил свое недолгое посещение Домициан. – Я переговорил с братом. Ты, кажется, хотел выставить девушек в день открытия Амфитеатра?
– Да, Цезарь!
Услышав обращение, приличествующее императору, Домициан расплылся в улыбке.
– Мы пойдем тебе навстречу… А теперь нам пора. Каризиан догонит нас позднее.
С этими словами он торжественно прошествовал назад, к своему портшезу, и отбыл восвояси в сопровождении толпы охранников и так и не открывшего рот Кассия. Федрина от свалившегося счастья не знал, каких богов благодарить и чем отметить столь счастливый день. Еще бы! Ему будет позволено открыть праздник, какой еще не видел Рим! Это ли не признание его заслуг! Пусть потом конкуренты что- нибудь пискнут! Какой же он был молодец, что купил этих девиц! Ха! Сам брат императора со своими прихвостнями позарился на его «куриц»! Какие перспективы! Надо будет провести с девицами беседу, чтобы не ляпнули чего лишнего и вели себя с Домицианом как шелковые.
Весь в радужных мыслях он вернулся в хозяйские покои и так высокомерно глянул на жену, что та, привыкшая верховодить в доме, опешила и впервые не нашлась, что сказать. Еще бы! За одну неделю их школу дважды посещали сливки римского общества! Надо будет сшить новую парадную столу и отремонтировать двор, чтоб не стыдно было принимать высоких гостей. Пожалуй, стоит обсудить это с мужем. И Цецилия впервые за многие годы снизошла до мирного разговора с супругом, чем привела его в состояние полного блаженства.
А в это время этажом ниже Каризиан вошел вслед за Луцией в ее комнатушку и, аккуратно прикрыв дверь, огляделся по сторонам. Бедная девочка! После роскошного дворца, наполненного золотом, греческими статуями и пушистыми коврами, оказаться в такой трущобе! А вид какой! Великолепные волосы небрежно перехвачены на затылке мятой лентой, загорелые руки огрубели, взгляд потерял лукавую надменность, так пленявшую ее поклонников, и стал по-мужски прямым и упорным. Какой же негодяй все- таки почтенный сенатор Луций Нумиций!
Венатрисса заметила выражение отвращения на холеном лице своего спутника и, ошибочно истолковав его, гордо вскинула голову:
– Не нравится – можешь уйти. Никто тебя здесь не держит.
– Ты неправильно меня поняла, – поспешил заверить ее светский красавец, незаметно выбирая место, куда можно присесть, не испачкав нового плаща. – Все прекрасно, просто я привык видеть тебя в несколько иной обстановке. Но это не самое главное. Я только хотел спросить, как тебе здесь? Я могу чем-нибудь помочь?
В его голосе прозвучало столько участия, что отвыкшая от сострадания Луция почувствовала, что у нее защипало в носу.
– Все отлично, сенатор, – проговорила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как обычно. – Не хуже, чем дома. Во всяком случае, у меня появились подруги, которые не закладывают никого начальству.
– Но ты такая уставшая…
– Ты что, ради этого напросился на свидание со мной? Чтобы рассказать мне, какая я несчастная и убогая?
Каризиан почувствовал, что еще немного, и Луция как в лучшие годы укажет ему на дверь. Гордячка осталась гордячкой даже на дне социальной лестницы.
– Ничего подобного! Я просто хотел поздравить тебя с Сатурналиями и вручить небольшой подарок. А то какой же без него праздник! Я хорошо знаю Федрину и могу поспорить, что вы вряд ли увидите это блюдо на своих столах. Конечно, в Сатурналии принято поздравлять мужчин, а не женщин, но, учитывая специфику твоей профессии, я подумал, что традиционный молочный поросенок будет в самый раз.
– Ты принес… поросенка?!
Ее глаза широко распахнулись, а вопрос прозвучал с такой странной интонацией, что Каризиан перепугался, что опять сказал что-то не так. Вдруг она решит, что богатый гость собрался поиздеваться над ее бедностью? Такая мысль не приходила ему в голову, но Луция такая самолюбивая девушка…
– Извини, я не желал тебя обидеть, – заикаясь, забормотал он, взяв в свои ладони женскую руку с обкусанными ногтями. – Я просто хотел поздравить тебя в соответствии с традицией. Если твой папаша сукин сын, то это еще не значит… Впрочем, прости, он, конечно же, совсем не сукин сын, а просто редкий мерзавец… Вернее, никакой не мерзавец…
И тут Луция, глядя на первого красавца Рима, щеки которого впервые в жизни запылали румянцем смущения, залилась таким смехом, что Каризиан сбился и сконфуженно умолк.
– Так чего ты извиняешься? Сенатор действительно редкая сволочь, а твой подарок очень кстати. Сейчас девчонки придут, и мы его схарчим.
Направившийся к двери за подношением, неудачливый даритель, услышав такое из уст возлюбленной, замер с открытым ртом и, обернувшись, изумленно уставился на утонченно воспитанную красавицу, которая совсем недавно даже под пыткой никогда бы не использовала подобных слов. Поняв, чем вызвано изумление, Луция не отказала себе в удовольствии еще немного помучить своего воздыхателя:
– Ну, что вылупился? Тащи его сюда, пока рабы не стырили. Жрать ведь охота!
У Каризиана округлились глаза, и, чтобы не упасть, он опустился на постель Свами.
– Ты… Ты…
Луция поняла, что переоценила чувство юмора своего гостя. Такие потрясения не для светского льва, чей самый большой кошмар – плохо уложенные складки на тоге. Если бы она скинула с себя одежду, несчастный был бы не так шокирован. Она села рядом с поникшим другом и теперь уже сама взяла его руку в натруженные ладони:
– Каризиан, милый, не надо так пугаться. Извини, это я неудачно пошутила. Просто такие словечки часто использует моя новая подруга Ахилла, бывшая гладиатрисса из бродячей труппы. Ты ее видел вместе со мной в карцере. За нее тогда Север заступился, помнишь? Кстати, спасибо тебе за плащ. Он нас спас.
Она поднялась, чтобы вернуть накидку владельцу, но Каризиан потянул девушку обратно.
– Оставь. Пусть лежит у тебя. Может, пригодится. Сейчас очень холодно, а ты так легко одета. Подожди, я сейчас принесу обещанного поросенка.
Он подошел к двери и, приоткрыв ее, обратился к кому-то, стоящему за стеной, протянул руки и взял довольно увесистый сверток. Затем плотно притворил дверь и, вернувшись на место, вручил презент девушке.
– Позволь поздравить тебя с праздником! Надеюсь, что мой дар тебе понравится.
Ловкие пальцы Луции быстро развязали ленту и развернули кусок ткани, в который оказались завернутым не успевший до конца остыть зажаренный молочный поросенок, кувшин мульса и мешочек, в котором звякнули монеты.
– Это все мне? – ахнула девушка, стрельнув глазами.
– Если не возражаешь, – улыбнулся довольный Каризиан, любуясь, как на несколько мгновений из-под маски уставшей женщины выглянула прежняя лукавая Луция.
– Спасибо. Мне, конечно, не стоило принимать все это, но я возьму, потому что, уверена, ты не хотел оскорбить меня этим даром… И Ахилла давно тоскует по хорошему куску мяса.
– Расскажи о ней, пожалуйста.
– А что это ты заинтересовался моей подругой? – в голосе девушки прозвучали ревнивые нотки.
– Храни меня Венера от такой напасти! Но, по-моему, Север…
– Не может быть! Ахилла… Север… Ерунда какая! Может, в Риме появилась мода на гладиатрисс? Если так, то посоветуй своему приятелю поискать другую девицу для ухаживаний. Ахилла его ненавидит за то, что на его вилле убили ее возлюбленного, некоего Ферокса. Будь ее воля, Север давно бы плыл в лодке Харона.
– Ну знаешь ли, – обиделся Каризиан за своего друга, – твоя подруга глупая гусыня, которая все перепутала. Если ей так дорог тот парень, то она должна не кидаться на Севера, а сказать спасибо за то,
