неандертальца. Кто были эти существа — обезьяноподобные люди или человекообразные обезьяны? Существовал ли в истории некий поворотный момент (по Беллоку — около шести тысяч лет назад), когда первые люди внезапно появились на старой Земле, словно красотка фокусника, выходящая из якобы пустого ящика? Возможно, какой-нибудь специалист по изучению Беллоковых взглядов когда-нибудь сумеет поведать человечеству то, что Беллоку не удалось открыть нам в своем давно забытом томике.
Часть II
Почему я не сторонник паранормального
Никакое воспринимаемое явление, каким бы оно ни было необычным, не является невозможным, а следовательно, если под термином «чудеса» мы подразумеваем лишь «необычайно удивительные события», нет веских оснований для того, чтобы отрицать саму возможность их осуществления.
Наука есть поиск достоверного знания о мире, то есть знания о том, как устроена Вселенная (в том числе живые существа) и как она действует. Этот поиск начался, когда ум первобытного человека впервые стал осознавать такие очевидные повседневные явления, как смену дня и ночи, сердцебиение, падение роняемых предметов. На протяжении тысячелетий поиск конкретизировался и систематизировался, поначалу — благодаря все более точным наблюдениям, затем — посредством экспериментов и путем создания теорий, а также новых инструментов наблюдения.
Грубо говоря, всю научную информацию можно разделить на три группы: факты, законы и теории. Эти сферы не имеют четких разграничений между собой, но если бы мы не назвали части целого, мы бы не смогли продолжать наш разговор. «День» и «ночь» — полезные термины, несмотря на их размытые границы (а может быть, как раз благодаря этому). Если женщина скажет вам, что вы ей всю ночь снились, вы вряд ли станете уточнять: «А что ты понимаешь под словом «ночь»?»
В качестве примера типичного факта можно привести утверждение «У Марса два спутника». А вот типичный закон: планеты вращаются по эллиптическим орбитам. Типичная теория: общая теория относительности. Первое является фактом, так как описывает некий уникальный случай. Второе является законом, поскольку обобщает индивидуальные случаи — поведение всех планет, движущихся вокруг одиночной звезды. Третье является теорией, ибо имеет дело с ненаблюдаемыми сущностями (такими, как физические поля) и объясняет как факты, так и законы.
Во всех этих трех сферах (факты, законы, теории) научное знание никогда не обладает полной достоверностью. Возможно, у Марса имеется третья луна, настолько маленькая, что ее пока не обнаружили. Возможно, тот или иной закон — лишь грубое первое приближение. Возможно, та или иная теория окажется ошибочной. Никакие суждения о мире не являются абсолютно достоверными, хотя некоторые из них могут заслужить той степени доверия, при которой с ними согласен каждый, а это практически неотличимо от полной достоверности. Кто станет отрицать, что у слонов есть бивни или что вы, читатель, не таракан?
Лишь в чистой логике и математике утверждения можно считать абсолютно достоверными, но за такого рода истины приходится платить колоссальную цену. Цена эта — то, что подобные утверждения ничего не говорят нам о мире. Чтобы применить абстрактную математику для описания физических объектов, мы вынуждены делать всевозможные допущения, которые Рудольф Карнап[14] назвал «правилами соответствия». Почему два слона плюс два слона равняются четырем слонам? Потому что у нас есть четкие эмпирические основания для «правила соответствия», гласящего: слоны суммируются как положительные целые числа. Однако две капли воды плюс еще две капли могут составить одну большую каплю. Прикладная математика никогда не сообщает абсолютно достоверных истин, ибо всегда есть вероятность (пусть иногда и самая небольшая), что та или иная математическая модель не является абсолютно точной.
Из расплывчатости собственно научного метода и связанных с этим противоречий еще не следует, что наука, по сути, не развивается и что для сравнения конкурирующих теорий нет рациональных оснований. Всякий согласится, что науку продвигает вперед постоянная проверка новых гипотез, большинство из которых приходится рано или поздно отвергать. Этот процесс сравнивают с эволюцией в живой природе. Генетические мутации — это ошибки при копировании, которые почти всегда снижают вероятность выживания того или иного вида. Организмы с неблагоприятными мутациями имеют тенденцию вымирать, а организмы с благоприятными — выживать. Подобным же образом для научного прогресса необходимо, чтобы постоянно выдвигались необычные теории, в большинстве из которых позже обнаруживаются погрешности. Влиятельные научные журналы, вопреки мнению некоторых, буквально набиты как раз такими дикими рассуждениями и предположениями, а самая верная дорога к славе — придумать безумную теорию, которая в конце концов подтвердится, часто — после упорного сопротивления скептиков. Такое сопротивление и понятно, и необходимо. В науке царил бы полнейший хаос, если бы специалисты быстро принимали или с порога отвергали каждую появляющуюся эксцентричную теорию[15].
Почему я настаиваю на столь прозаических воззрениях? Потому что меня как скептика, отвергающего паранормальные идеи, всякого рода парапсихологи постоянно обвиняют в том, что я упрямо отрицаю саму возможность существования таких паранормальных сил, как ЭСВ (экстрасенсорное восприятие: телепатия, прорицание, ясновидение) и ТК (телекинез). Это дурацкое обвинение. Среди знакомых мне критиков паранормального никто не исключает саму возможность паранормального. Всякие законы или теории могут оказаться верными, если в них нет логических противоречий. Возможно, Вильгельм Райх действительно открыл прежде неизвестную силу — «оргонную энергию». Возможно (как
