льдов.
А радио так сближает, что кажется, вот тут за туманом, совсем рядом, и архангельский шум газетный, и вся мелочь сутолоки житейской… В давние поездки ко льдам на «Фоке» в Карском море (с промысловым рейсом), в экспедициях по установке радиосвязи бродили без радио. Месяца по три без вестей. Чувствовалась дальность расстояния, и это давало полноту.
Теперь же и среди льдов мы крепко связаны с внешним миром. Это слишком много внимания отнимает.
Сейчас радио почти молчит. И больше внимания льдам и медведям, желтеющим на льдах, белым полярным чайкам, быстро снижающимся над водой, и неосторожной рыбешке, блеснувшей на солнце.
20 июля. Цвет льда изменился: уже вместо холодно-зеленого (ближе к синему) стал изжелта-зеленый (почти цвета травы). Встречаются айсберги – громадные темные кучи льда, запорошенные землей.
2 августа. У Земли Франца-Иосифа. 80°30' северной широты.
Полночь. Солнце, как и подобает ему, стоит высоко. Туман пробегает легкими полосами, а на тумане радуги, но не такие, как всегда, – радуги белые, цветистость чуть улавливается. Одна, две, три… Лед торчками. Напоминает мусульманское кладбище или остатки каких-то городов.
Хочется еще выше. Хочется ступить на Землю Франца-Иосифа. Водрузить наш флаг!
Вспоминается, что в Архангельске уже темнеет. Сегодня маяки зажглись. А мы в солнечных ночах. Лето, солнце, а туман, оседая на снастях, замерзает. А на днях градусник на солнце за ветром показал 32° Цельсия.
3 августа. Озерко на льдине казалось маленьким, а воды пресной взяли около 100 тонн. Качать воду все высыпали. Льдину утоптали в серое месиво. Зеленое, чуть синеющее озерко почти не убыло.
4 августа. Встретили на льдине черную гору. Думалось – не остатки ли дирижабля «Италия»? «Седов» с ходу налетел и остановился. Гора черная, похожая на каменный уголь. Капитан дошел до озерка, среди которого стояла гора. Она заметно колебалась от сотрясений льдины. Взять образец не удалось.
5 августа. Подошли к земле Александры. Шли свободной водой. Встречались лишь изредка льды, да айсберги медленно проходили мимо.
По распоряжению из Архангельска вернулись искать итальянцев. Идем самым тихим ходом. Якорь спущен на 30 сажен. Промеров здесь не было, и осторожность не лишняя. Подошли к прибрежному льду. «Седов» с ходу врезался в лед и остановился. Земля покрыта ледником, и лишь береговые скалы видны темными пятнами на розовеющем льду. Я остался на пароходе, чтобы написать этюд, но когда на берегу появились темные фигурки добравшихся до земли промышленников, я забыл все свои планы и с приятелем своим Василием Платоновичем (промышленник) спустился на лед и – к берегу. Лед розовеет, вода тихая, бледно-зеленоватая, кажется, такую можно только придумать. Кругом такое богатство красок, такая сокровищница, что я засмотрелся и оступился в воду. Кое-как переобулся и с мокрыми ногами пошел вперед – земля-то уже близко. Приятель пошел впереди и в трудных местах просто переносил меня. Слегка смущаясь, брал в охапку и ловким, точным прыжком перекидывался через воду.
Дошли до глетчера. Край ровным обрывом, лед откололся и осел. Промышленники с помощью багров ловко забираются на глетчер. Сначала мой этюдник попал на глетчер, потом Василий Платонович поднял меня, а вверху подхватили. Шумят ручейки, – много их и разноголосые. А с края глетчера струйками водопадов блестят трещины – иногда глубокие. Но тут нет широких, и идти легко. Обрывки водорослей по глетчеру делают узор.
Дошли до земли. Мыс Людлоф. Наконец-то я на Земле Франца-Иосифа! Много лет мечтал. В 1914 году в поисковой экспедиции за Седовым я надеялся быть здесь, но…
Промышленники уже сложили из камней гурий (опознавательный знак). Я красной краской написал на большом камне Серп и Молот, СССР, а ниже на другом ' «л/п „Седов“ -5/VIII-1928 г.». А с другой стороны – имена бывших на берегу.
Мокрые ноги не позволяли остаться писать этюды. Набрали цветов: бледно-желтые маки. Приятелям я сказал, чтобы взяли по два камня плоских. Сообразили, в чем дело, и взяли не только по два. Обратно дорога короче. Спуск с глетчера был прост, я просто скатился на подставленную спину капитана. На пароходе переоделся – и снова на лед. Написал этюд – «Седов» у Земли Франца-Иосифа' и потом на камнях более 50 раз повторил. Писать было легко – ведь все приятели!
Солнце поднялось, и спины ледников засветились, будто свет идет из толщи льда.
В салоне на тарелке цветы, взятые с корнями и с землей.
6 августа. Море тихое, как вчера, и так же легко зеленеет с синими полосами. В поисках итальянцев зашли в пролив между островами. Остановились у ледяного поля, занесли якорь. Птицы кружатся, бороздят воду. Ледники как спины спящих чудищ.
Светло, ветра и в помине нет. Остановились на ночь. Течением в пролив двинуло айсберги, появился туман.
Успели выскочить! Почти у самого берега узким проходом между глетчерами и берегом проскочили. На пароходе мало кто заметил, какой опасности мы подвергались. И много раз капитан выводил ледокол из ловушек, подстроенных льдами, туманом, ветром. Не заметили – спали крепко. Прогулка по земле для всех была праздником, и теперь спят.
Ушли от айсбергов. В тумане проплывают редкие льдины.
8 августа. Радио из Матшара. Радист беспокоится, спрашивает, куда, в какую дыру опять забрались, что такая плохая слышимость. Весь день идем в тумане.
9 августа. Пробиваемся во льду. Сегодня взяли 11 медведей, четырех живыми. Не понимают медведи опасности или уж очень уверены в своей силе. Один, идя к пароходу, катался, чтобы показать свои мирные намерения. А медвежата на палубе едят охотно компот, хлеб.
10 августа. Разбудил голос 2-го штурмана – докладывает капитану: – Лед нажимает, может затереть!
Через час идем по свободной воде. Мы проходим в местах предполагаемого нахождения итальянцев. Но у нашего самолета колеса, лыжи, но не поплавни. А подняться можно только с воды. Ледяные поля все в проталинах.
