— Как вас зовут? — спросил Симор и грубо затряс лежавшего в постели человека.
— Ен-сен, О-лаф Ен-сен, — выдохнул тот и отвел глаза от инспектора. — Я был на корабле. Го-рел. У меня спина со-со-со… — У него вдруг сорвался голос, и он зарыдал.
— Я позову Круза, пусть сделает ему успокаивающий укол, — сказал Симор, заметив вопросительный взгляд инспектора, и быстро вышел в коридор.
Пассвег медленно, почти машинально приблизился к постели, рывком сбросил одеяло, на глазах у удивленного Гордана повернул репортера на бок и задрал ему пижамную куртку. И тут же вскрикнул от ужаса и отвернулся.
Он только на какое-то мгновение увидел на спине несчастного репортера страшное черное пятно спекшейся кожи, но этого было достаточно, чтобы никогда не забыть. У него так дрожали руки, что он не смог даже прикрыть рану.
— Не обязательно вам было на это смотреть, — глухо сказал Гордан. Он перевернул больного на спину и прикрыл его одеялом. — Правда, не надо было, инспектор, — упрекнул капитан и вышел из палаты.
Пассвег, пошатываясь, поплелся за ним и бессильно прислонился к стене коридора.
— Как же это, господи… — в ужасе прошептал он.
— Надеюсь, вы не думаете, что его жгли на самом деле? Это только такой трюк, и могу вас заверить, вполне безболезненный. Через несколько дней его подготовят к пластической операции, и все будет в порядке.
— Зачем вы меня сюда привезли? Чтобы запугать вашими методами?
— Я хотел удостовериться.
— В чем?
— Что Майер перестал быть Майером.
— Считайте, что вы удостоверились, — кивнул инспектор и сжал руки в кулаки.
— Идите погуляйте по саду. На воздухе вы придете в себя, — предложил капитан, а сам направился к кабинету Симора.
— Вы довольны, профессор? — спросил Гордан с явной иронией, сев в кресло и сделав глоток виски. — Только Калах — это не Майер, Симор. Майера никто официально не ищет, контрразведка Фишера похоронила его в Чехии. Он жил один, без жены, родители умерли, настоящих друзей нет. А у Калаха есть тыл: не только жена, но и немало людей на родине, которые будут за него драться. И потом… не забывайте, что он врач и, разумеется, знает о существовании средств, вызывающих именно то состояние, в котором он теперь находится.
Симор напряженно всматривался в лицо капитана.
— Должен вам по секрету сказать, что существуют причины, по которым следует закончить акцию как можно скорее, — добавил Гордан, наблюдая за всплесками виски в стакане. На лице Симора он не заметил никаких признаков, что тот знает об анонимном письме. — Нельзя ли радикально увеличить дозу психотропных средств, чтобы раз и навсегда вывести его из строя?
— Можно, — кивнул Симор, которому очень нравилось, когда с ним советовались офицеры секретной службы. Это укрепляло в нем чувство собственной значимости. — Конечно, можно. Если хотите, то через двадцать четыре часа я превращу его в примитив, которому придется снова учить таблицу умножения, но он никогда не поймет ее.
— Тогда за дело, — сказал Гордан, и в голосе его было столько леденящего холода, что Симор невольно содрогнулся.
— Но есть одно препятствие: мы уже никогда не узнаем, кто такой Боркин, которого все время зовет Калах, — мрачно произнес Симор и посмотрел на капитана, чтобы понять его отношение к этому сообщению. — Я бы еще раз использовал гипноз, Гордан. Это единственный шанс, — добавил он и откинулся в кресле, чтобы выслушать решение капитана.
— Но это затянет лечение. Ничего другого у вас в запасе нет?
— Только операция.
— Могу я узнать, почему вы отменили полмарин? — внезапно спросил Гордан, не глядя на Симора.
— Я… я считал… — забормотал профессор, сразу же поняв, что все это время капитан разыгрывал с ним комедию. — Я должен был это сделать, — выпалил он, — иначе мне не удастся вытянуть из него, кто такой Боркин!
— Вы думаете, вам это все-таки удастся? Мне кажется, профессор, что на этот раз дело у вас идет туго.
Симор уже набрал в грудь побольше воздуха для ответа, как вдруг послышался стук женских каблучков в коридоре и решительный голос:
— Нет, сестра Агата, я войду независимо от того, нравится вам это или нет.
— Кларин Графф, — облегченно вздохнул Симор, предчувствуя освобождение от дальнейших расспросов.
Дверь распахнулась, и в кабинет энергичным шагом вошла изящная блондинка. Голубое трикотажное платье плотно облегало ее красивую фигуру, на руке висела сумочка из крокодиловой кожи. Шею украшал кулон с бриллиантом.
— Хелло, Дэн! — зазвенел ее голос, а на губах появилась многообещающая улыбка. Но, увидев в кабинете незнакомого человека, она смолкла, и ее сердечность мгновенно превратилась в холодную сдержанность. — Я не помешала, дорогой? — спросила она тоном, заранее исключавшим нежелательный ответ.
— Разве вы можете помешать, Кларин? — выдохнул Симор, с неудовольствием заметив, что она пристально посмотрела на Гордана, который встал и сделал шаг ей навстречу.
— И все-таки я не буду тебя задерживать, Дэн, извини, — холодно произнесла она.
— Не спеши, дорогая, — попросил он. — Разреши представить тебе доктора Гордана, моего друга и сотрудника.
Гордан изысканно поклонился и как можно теплее произнес:
— Очень приятно, мадам.
— Я не люблю мешать врачам, погруженным в научные размышления, — пояснила Кларин и стала стягивать тонкие перчатки. Бросив их на спинку кресла, она улыбнулась Гордану: — Я пришла из-за Мирки Калаховой. Право, не знаю, господин доктор, не будет ли вам скучно это слушать.
— Напротив, — возразил капитан, подумав, что уже давно никто не пытался так элегантно и непринужденно выпроводить его вон.
— Доктор Гордан осведомлен о состоянии нашего пациента, — поспешил заверить Симор. — Я только что консультировался с ним насчет некоторых деталей.
Кларин наградила капитана еще одной милой улыбкой и заявила:
— В таком случае и вы мне поможете, господин доктор. Замолвите за меня словечко, не правда ли?
— Но каким образом, мадам?
— Ах, если б вы знали, в каком отчаянии мадам Калахова! Она хочет видеть Михала. Ты не устроишь это как-нибудь, Дэн?
— Я понимаю, что ей тяжело, — пробормотал профессор и бросил быстрый взгляд на Гордана, но у того вид был самый безучастный. — Положение Калаха не так уж серьезно, Кларин, однако во время драки голова его все-таки пострадала. Конечно же, все будет в порядке, но пока что я никого не могу к нему пустить.
— Но если я попрошу тебя… — улыбнулась кокетливо Кларин и погладила его по руке.
— С радостью позволил бы, но любое волнение вредно для Калаха… Между нами, Калахова тоже не совсем здорова. Ей бы нужно лечь в больницу, как и мужу, но я не осмеливаюсь предложить ей это. Тебе не остается ничего другого, как уделять ей побольше внимания и объяснить, что через несколько дней все будет в порядке. Ты должна ее успокоить.
— Мы с Ником все время пытаемся это делать, — ответила Кларин, — но у нас ничего не получается.
