имею ли я право после пропуска месячного срока обращаться к г-же Дарьяловой, как к поручительнице?
Препиратов (откашлянувшись и басом). Если месячный срок истек, то никакого.
Дарьялов (опешенный и обращаясь к Препиратову). То есть как же? Кто же теперь в настоящую минуту должен платить господину Аматурову: я или жена?
Препиратов. Вы!
Дарьялов. А жена так-таки и ничего?
Препиратов. Ничего! Через месяц после срока, если вексель не подан был ко взысканию, с поручителей спадает всякая ответственность.
Дарьялов (в бешенстве махая руками и покраснев, как рак.) Это черт знает что! Это грабеж дневной! Там устроили какие-то шушуканья между собой, пришли, сами предложили мне денег под вексель! Я человек военный: всех тонкостей в этих делах не знаю!.. Просто как на большой дороге ограбили!
Аматуров (приподнимая немного хлыст и сильно возвысив голос). Кто вас грабил? Вы всех грабили и тысячи людей обворовали, и я вытяну с вас свои деньги.
Дарьялов (передразнивая несколько его). Вытяну! Вытяну! Да!.. Да!.. Как вам не вытянуть! Развратитель этакий! Вкрался в честный дом, разрушил семейное счастье да векселя там какие-то заставил подписать ему!
Аматуров (все более и более наступая на Дарьялова). Разве я вас заставлял подписывать? Вы сами просили взять с вас вексель, и я чистые деньги отдал вам под него.
Дарьялов (немного уже отступая.) Не для меня же вы их отдавали, а для жены... Пять лет его женщина любит, как дура какая-нибудь, а он грошами какими-то не хочет пожертвовать за то. Только одни жидоморы так делают.
При последних словах Софья Михайловна вздрогнула даже всем телом.
Дарьялов (жене). Извольте сейчас же заставить господина Аматурова изорвать свой вексель на меня!
Софья Михайловна (насмешливым голосом). Не послушает он, я думаю, теперь меня!
Дарьялов. А не послушает, я в деревню увезу тебя.
Софья Михайловна (по-прежнему насмешливо). И то, полагаю, не поможет, да в деревню я и сама с тобой не поеду.
Дарьялов. Нет, поедешь, будь покойна. Если я силой посажу в вагон, так поедешь.
Софья Михайловна. Никогда ты не посмеешь этого сделать. Никогда!.. Я талисман против тебя имею могущественный... сильный...
Дарьялов (насмешливо). Талисман она там имеет.
Софья Михайловна. Да. Талисман... талисман... (Протягивая в сторону руки и как бы ища кого-то.) Послушайте, этот... Блинков...
Блинков приближается к ней.
Софья Михайловна. Есть с вами деньги и большие деньги? А если нет, то съездите сейчас за ними.
Блинков (обрадованным голосом). Со мной-с теперь чек... Сегодня ездил в банк получать...
Софья Михайловна. Ну, и хорошо это. Потрудитесь вы теперь же заплатить (показывает на Аматурова) этому господину тридцать тысяч и сделайте так, чтобы вексель его на мужа принадлежал мне. Можно это?
Блинков (сконфуженный и обрадованный). Я думаю, можно-с.
Софья Михайловна (Препиратову). Делается так?
Препиратов (по-прежнему мрачно стоявший около своего стула). Всегда так и делается и совершенно законно будет.
Блинков (подойдя к Аматурову). Угодно вам получить чек?
Аматуров (насмешливо). Сделайте одолжение.
Блинков пишет чек, а Аматуров - расписку в получении
денег; тем и другим они обмениваются между собой; затем
Блинков подает расписку Софье Михайловне.
Софья Михайловна. Благодарю. (Мужу.) Ты вот смеялся над талисманом против тебя, а он у меня оказался. (Показывает ему расписку Аматурова.) С ним ты меня, надеюсь, не повезешь в деревню, а иначе я деньги взыщу.
Дарьялов (не глядя на нее и притоптывая ногой). Очень ты мне нужна!
Софья Михайловна. Конечно. (Обращаясь к Аматурову.) Вам мне следует еще заплатить те деньги, которые вы мне последний год передавали; я сочту, сколько их, и заплачу вам.
Аматуров (по-прежнему насмешливо, но внутри, видимо, терзаемый совестью). Слушаю-с.
Софья Михайловна (как бы с просветлевшим на мгновение лицом). А мне теперь одна фантазия пришла: мне кутить хочется!.. (Блинкову.) Прикажите Прихвосневу, чтоб он дал нам ужинать и вина человек на шесть, на семь.
Блинков. Сию секунду-с. (Убегает.)
Софья Михайловна (всем). Останьтесь со мной поужинать. Может, в жизни мы никогда уж и не встретимся. (Аматурову.) Согласны, Аматуров, хоть в память того, как мы когда-то с вами ужинали?
Аматуров (грустно улыбаясь). Если вы желаете того.
Софья Михайловна (Наде). Поужинай, Надя, и ты со мной.
Надя (совсем опуская глаза). Извольте-с.
Софья Михайловна (мужу). А ты останешься?
Дарьялов (грубо и насмешливо). Можешь ужинать и без меня!
Софья Михайловна садится за один из столиков, за который также садится и Аматуров. В продолжение всей последующей сцены он заметно расстроен и все кусает себе губы. Наде тоже, как видно, очень неловко сидеть с Софьей Михайловной.
Софья Михайловна (Препиратову). Присядьте и вы к нам.
Препиратов (басом). Благодарю вас! Я не ужинаю. (Остается на своем месте.)
Те же и Блинков с Прихвосневым, а за ними лакеи вносят ужин и вино и ставят все это на стол. Блинков садится рядом с Софьей Михайловной, а Прихвоснев около него.
Софья Михайловна (подвигая гостям своим блюда). Кушайте... А мне дайте еще проплакаться... Слез уж много накопилось. (Закрывает себе лицо руками.)
Все смотрят на нее с удивлением и даже некоторым страхом.
(Вдруг открывая лицо, хватая бокал и обращаясь к Блинкову.) Налейте мне вина и всем налейте!
Блинков наливает.
(Поднимает бокал.) За здоровье всех лореток, кокеток и камелий! (Гостям своим.) Что ж вы не пьете? Вы только их и любите нынче! Они вам милей всякой честной женщины, и не почему другому, как потому, что менее затрагивают ваш эгоизм: их можно бросить каждоминутно, без всякого зазрения совести, хоть умри она от того, и сейчас же найти другую, лучше, моложе... красивее!.. Пейте. (Выпивает залпом бокал свой.)
Вслед за ней и прочие выпивают вино свое, и при этом один только Прихвоснев негромко восклицает: 'Ура!'
Аматуров (грустно-насмешливым тоном). Вы, может быть, не хотите ли, как Лукреция Борджиа, отравить нас?
Софья Михайловна (устремляя на него проницательный взгляд). А хорошо было бы... хорошо! И с вас начать первого... Впрочем, где же всех перетравить! Все вы такие: и здесь все сидящие и там вон! Но зачем же уж вас так во всем винить? Вон он (показывает на мужа) бил меня, когда я не хотела участвовать в некоторых проделках его.
Дарьялов (ходивший в глубине сцены). Когда ж это было?
Софья Михайловна. Было! Не запирайся! (Снова обращаясь к Аматурову.) Но вы... Вы, пожалуй, еще хуже его были против меня. Я вас любила как высшее какое-то существо... Я думала, что вы уврачуете
