Аматуров (подумав немного). Извольте, мне все равно! Двенадцать процентов на рубль хорошо!
Дарьялов (знаменательно). Я думаю, что недурно! Когда ж, однако, я могу получить от вас деньги?
Аматуров. Если они вам нужны, я сейчас же могу за ними съездить!
Дарьялов. Нет, прежде лучше отобедайте у нас; надобно выпить бутылочки две клико, чтобы спрыснуть нашу сделку; потом вы посидите с женой, а я сосну немного; затем вместе отправимся: вы - за деньгами, а я - к маклеру за векселем! (Громко кричит.) Софья Михайловна!
Те же и Софья Михайловна.
Дарьялов. Обедать, пожалуйста, поскорей!
Софья Михайловна. Я думала, что вы заняты. Там все готово.
Дарьялов. Кончили уж мы, и вы ступайте в залу, а я пойду и распоряжусь о шампанском... Мы тут дело одно сварганили! (Проворно уходит.)
Аматуров и Софья Михайловна.
Аматуров (с насмешкой). Совсем другой человек стал, как денег понюхал; вежливый, любезный сделался.
Софья Михайловна. У него, кажется, не хватало их на покупку дома, который, он говорит, очень выгоден!
Аматуров. Я уж ему их под вексель даю, - не берет иначе!
Софья Михайловна (видимо, думавшая не о делах, а совсем о другом). Все равно это!.. О, милый мой! Ненаглядный! (Обнимает Аматурова.)
Аматуров (прижимая ее к груди). Красавица моя, бесценная, сокровище мое!
Голос Дарьялова из залы: 'Идите же обедать!'
Софья Михайловна. Сейчас! (Снова неоднократно целует и обнимает Аматурова.)
Занавес падает.
ДЕЙСТВИЕ II
Большая зала в доме Дарьялова. В левой стороне ее на небольшом возвышении стоит покрытый зеленым сукном стол с бумагами, с разными письменными принадлежностями и колокольчиком. Пред столом поставлены два кресла. По левой стороне, кроме дивана со столом и нескольких кресел, расставлены рядами стулья.
Входит Дарьялов во фраке, в белом галстуке, белых перчатках, но по-прежнему чем-то раздосадованный и озабоченный. За ним идет Прихвоснев, лопоухий господин, с огромными ноздрями, в пестром платье, с золотой толстой цепочкой, с перстнями, кольцами.
Дарьялов (почти крича на Прихвоснева). Что это такое! Я жду, жду вас! Вся внутренность перекипела.
Прихвоснев (разводя руками). Да помилуйте, я вчера в десять часов вечера только получил от вас записку!
Дарьялов. Значит, вы ничего и не сделали? И не привели акционеров?
Прихвоснев. Я сделал, что можно сделать в одно утро: пригласил вон трех чиновников...
Дарьялов (нетерпеливо). Ну!
Прихвоснев. Потом заехал в компанию 'Сыродровка' и привел оттуда человек шесть артельных.
Дарьялов. Ну!
Прихвоснев. Да еще, ехавши уже сюда, дорогой дьячка из нашего прихода Христом и богом упросил, чтобы пришел на собрание.
Дарьялов (с досадой). Черт знает, дьячков каких-то наприглашал!
Прихвоснев (покойно). Дьячок - особа неподозрительная.
Дарьялов. Что ж все это будет стоить?
Прихвоснев (подумав немного). Стоить будет... Мне за утренние хлопоты и за вечер, что сидеть здесь буду, пятьдесят рублей.
Дарьялов. А не жирно ли это будет!
Прихвоснев. Нет-с, не жирно! Я полгорода обскакал... Одна компания 'Сыродровка', сами знаете, на краю города; чиновники также все в разных пунктах. Экипаж уж нарочно держу на этакие случаи!
Дарьялов. Не для одного же моего дела вы экипаж держите!
Прихвоснев. Как не для одного? Я сегодняшний день, кроме вашего поручения, ничего не успею сделать.
Дарьялов. Успеете и другое многое! Сколько же прочим следует заплатить?
Прихвоснев. Прочим следует: чиновникам менее пяти рублей серебром нельзя дать, а то потом их ни на какое собрание и не докличешься; артельным, конечно, можно заплатить и по три, а дьячку тоже пять.
Дарьялов. Это выходит восемьдесят восемь рублей?
Прихвоснев. Да уж положите на круг сто! Лучше стараться будем!
Дарьялов (с досадой). Сто ему положить! На вес золота скоро вы станете ценить себя! Будет с вас и восьмидесяти! (Проворно вынув из кармана бумажник и вытащив из него восемьдесят рублей, подает их Прихвосневу.)
Прихвоснев (сосчитав деньги). Откуда же я восемь-то рублей возьму? Свои, что ли, прикладывать?
Дарьялов. Откуда хотите! Вы тогда, помните, с госпожой той познакомили меня и порядочно за то получили, а она недавно тягу от меня дала.
Прихвоснев (огорченным голосом). Слышал это я, ветреница этакая! Кто им нынче в душу влезет! Горевать вам, впрочем, много нечего, по пословице: 'Было бы болото, а черти будут!'
Дарьялов (усмехаясь). Значит, много этих чертенят?
Прихвоснев. Много... В один мой увеселительный сад сколько их ездит! Вот даже теперь со мной несколько фотографических карточек имею, выпросил у некоторых, будто на память себе! Хотите полюбопытствовать?
Дарьялов. Кажите!
Прихвоснев вынимает из кармана несколько
фотографических карточек и подает Дарьялову.
Дарьялов (рассматривая их). Это кто такая, например?
Прихвоснев (с гордостью). Горничная одна.
Дарьялов (внимательно всматриваясь в карточку). Прелесть что такое!
Прихвоснев. Да-с; лучше, пожалуй, другой благородной.
Дарьялов (продолжая рассматривать карточки). А эта толстогубая?.. Точно негритянка какая.
Прихвоснев. Толстогубая эта - дочка статского советника.
Дарьялов. Уж и дочка статского советника. Врет ведь как!
Прихвоснев. Верно, так-с.
Дарьялов. Но это что еще за госпожа? Красками даже себя расписала. Не молодая уж, видно! И набеленная, должно быть, нарумяненная?
Прихвоснев. Это есть немножко! Подрисовывается! Жена тут одного богатого купца, и женщина, надо полагать, этакая стыдливая, самолюбивая: в сад ко мне ездила по вечерам с одним господином, часу уж в двенадцатом, и то под вуалью.
Дарьялов. Да на кой черт ей сад ваш понадобился?
