водах, читал в одной сатирической немецкой газетке, что в России государственных людей чеканят, как талеры: если мальчика отдали в пажеский корпус, то он непременно дойдет до каких-нибудь высших должностей по военной части, а если в училище правоведения или лицей, то до высших должностей по гражданской части!.. Все это, может быть, очень зло, но, к счастию для нас, не совсем справедливо, а между тем что же бы заговорили подобные газеты о России, если бы еще устроился порядок, которого желают друзья madame Бобриной?
Ольга Петровна. Они, я думаю, очень мало заботятся о России: было бы им хорошо.
Мямлин. Да-с, но в то же время это показывает, что они совершенно не понимают духа времени: я, по моей болезни, изъездил всю Европу, сталкивался с разными слоями общества и должен сказать, что весьма часто встречал взгляды и понятия, которые прежде были немыслимы; например-с: еще наши отцы и деды считали за величайшее несчастие для себя, когда кто из членов семейств женился на какой-нибудь актрисе, цыганке и тем более на своей крепостной; а нынче наоборот; один английский врач, и очень ученый врач, меня пользовавший, узнав мое общественное положение, с первых же слов спросил меня, что нет ли у русской аристократии обыкновения жениться в близком родстве? Этот вопрос точно молния осветил мою голову! Я припомнил, что действительно отец мой был женат на троюродной сестре, дед - вряд ли не на двоюродной, и что еще при Иоанне Грозном один из моих прадедов женился на такой близкой родне, что патриарх даже разгневался!.. Рассказываю я ему все это... 'Вот, говорит, причина вашей болезни: в вашем роде не обновлялась кровь никакими новыми элементами. Жениться-с, говорит, непременно надобно на женщинах другого общества, иных занятий, чужеземках', и в доказательство тому привел довольно скабрезный пример!..
Ольга Петровна. Какой же это?
Мямлин. О, при дамах неловко повторять!
Ольга Петровна. Ничего, извольте говорить.
Мямлин (конфузясь). Привел в пример... наш... орловский лошадиный завод, которого все достоинство произошло от смеси двух пород: арабской и степной.
Ольга Петровна. Сравнение не совсем лестное, но, может быть, и справедливое.
Мямлин. Очень справедливое-с! Я передавал его князю Михайле Семенычу; оно тоже ему очень понравилось.
Граф (которому, видимо, наскучило слушать все эти рассуждения Мямлина, обращаясь к нему). А, скажите, вы рассказывали князю ваш разговор и спор на вечере у madame Бобриной?
Мямлин. От слова до слова-с!
Граф. Что же князь на это? Мне очень любопытно это знать!
Мямлин. Князь в раж пришел, в гнев. 'Как, говорит, смеют они судить такие вещи: я пошлю к ним чиновника сказать, чтобы они замолчали!'
Граф. Стало быть, он нисколько не разделяет их толков обо мне?
Мямлин. Нисколько-с! Он всегда с этим кружком был немножко в контре; но теперь вот вы меня выбрали, а они кричат против вас, это еще больше его восстановит; и за мое назначение он, вероятно, сам приедет благодарить вас.
Граф. Очень рад буду его видеть у себя. (На этих словах Мямлин вдруг понуривает головой и начинает гримасничать. Граф, испугавшись даже несколько.) Что такое с вами?
Мямлин. Припадок опять начался... говорил много... взволновался несколько... Позвольте мне уйти в сторону.
Граф. Пожалуйста! (Мямлин отходит в сторону и принимается как бы с величайшим наслаждением выделывать из лица разнообразнейшие гримасы, трет у себя за ухом, трет нос свой. Граф, смотря на него.) Какой несчастный!
Ольга Петровна (вполголоса). Да; но согласись, папа, что он очень умный человек!
Граф (тоже вполголоса). Ничего себе: благёрствовать[18] может!
Те же и лакей.
Лакей. Алексей Николаич.
Граф. Говорил тебе, что принимать всегда без доклада.
Лакей. Алексей Николаич сам приказал доложить об себе.
Уходит, Мямлин между тем снова подходит к графу.
Граф, Ольга Петровна и Мямлин.
Граф (Мямлину). Что, вам лучше теперь?
Мямлин (продолжая немного гримасничать). Прошло несколько!
Те же. Входит Андашевский; вид его совсем иной, чем был в предыдущей сцене: он как будто бы даже ниже ростом показывает; выражение лица у него кроткое, покорное в как бы несколько печальное. Он со всеми раскланивается.
Граф. Как вам не совестно, Алексей Николаич, велеть о себе докладывать.
Андашевский. Но я полагал, ваше сиятельство, что не заняты ли вы чем-нибудь.
Граф. Вы никогда не можете помешать никаким моим занятиям!.. А теперь я действительно занят был и извиняюсь только, что предварительно не посоветовался с вами: я на прежнее место ваше назначил Дмитрия Дмитрича Мямлина!.. Не имеете ли вы чего-нибудь сказать против этого выбора?
Андашевский (почтительно склоняя перед графом голову). Ваше сиятельство, в выборе людей вы показывали всегда такую прозорливость, что вам достаточно один раз взглянуть на человека, чтобы понять его, но Дмитрия Дмитрича вы так давно изволите знать, что в нем уж вы никак не могли ошибиться; я же с своей стороны могу только душевно радоваться, что на мое место поступает один из добрейших и благороднейших людей.
Мямлин (со слезами на глазах). А мне позвольте вас, граф, и вас, Алексей Николаич, благодарить этими оросившими мои глаза слезами, которые, смею заверить вас, слезы благодарности, да стану еще я за вас молиться богу, потому что в этом отношении я извиняюсь: я не петербуржец, а москвич!.. Человек верующий!.. Христианин есмь и православный!.. (Обращаясь к Ольге Петровне.) А вам, Ольга Петровна, могу высказать только одно: я считал вас всегда ангелом земным, а теперь вижу, что и не ошибся в том; за вас я и молиться не смею, потому что вы, вероятно, угоднее меня богу.
Граф (видимо, опять соскучившийся слушать Мямлина и обращаясь к Андашевскому). Вы завтра же потрудитесь сказать, чтобы о назначении господина Мямлина составили доклад.
Андашевский. Очень хорошо-с!
Граф. А теперь я желал бы остаться с Алексеем Николаичем наедине.
Мямлин (почти струсив). Слушаюсь!.. Слушаюсь!.. (Торопливо раскланивается со всеми общим поклоном и проворно уходит, виляя своим задом.)
Граф, Ольга Петровна и Андашевский.
Ольга Петровна. Я тоже пойду и похожу по саду!.. Вы позовите меня, когда кончите. (Уходит.)
Граф и Андашевский остаются на террасе, а Ольга Петровна начинает ходить около, в весьма недальнем расстоянии от террасы.
Граф. Ольга мне сказывала, что в газетах опять появилась статья о Калишинском акционерном обществе.
Андашевский. Даже две-с!.. Одна в понедельничном номере, а другая в сегодняшнем.
Граф. И что же они в общих чертах, намеках только говорят?
Андашевский. В понедельничной только в намеках сказано; а в нынешней я прямо по имени назван и опозорен, как только возможно.
