отделка с карандашными или акварельными зарисовками. Такие пригласительные билеты хранились в семьях, как память о дачной жизни, как память о людях, с которыми так интересно и приятно проходило время.
Давались как исключение и платные спектакли с благотворительной целью: то ли на погорельцев в деревнях, то ли на сельскую школу или больницу, во время войны — на раненых. Инициаторы и устроители таких спектаклей ходили по дачам и предлагали дачникам билеты, разъясняя благотворительные цели этих сборов.
Несмотря на всю примитивность таких спектаклей, они пользовались успехом у дачников. Публика относилась не только доброжелательно и сочувственно к такому предприятию, но и старалась помочь ему, чем только могла, начиная с табуретки и керосиновой лампы, кончая туалетами для актеров. Кто знает, может быть, некоторые из этих актеров-любителей впоследствии стали профессиональными артистами или в провинции, или даже на сцене столичных театров.
Примерно с 1908–1910 гг. в дачных местностях начинало появляться кино. Кинематограф внес некоторое разнообразие в жизнь дачников. Здесь вечер-другой можно было интересно и приятно провести время. Кино посещалось очень охотно, несмотря на страшную тесноту и духоту. Помещения были так малы, что едва вмещали 100–150 зрителей.
В некоторых дачных местностях были увеселительные сады с духовым оркестром в раковине, с театральными помещениями, с большим рестораном. Такой сад был, например, в Озерках[253] по Финляндской железной дороге. Такие сады посещались не только местной дачной публикой, но и публикой из Петербурга. Наконец, были дачные местности, где дачники могли пользоваться концертами симфонической музыки. К таким местностям надо отнести Петергоф, Сестрорецк и уж конечно Павловск. В Павловске, в привокзальной части парка, были построены благоустроенная открытая эстрада, а также закрытый зал[254], где давались симфонические концерты под руководством как русских дирижеров, так и иностранных гастролеров. Во время антракта между отделениями концерта публика прогуливалась по парку. Тут же был большой ресторан. Эти концерты также посещались не только местными дачниками, но и любителями симфонической музыки из Петербурга. Вход на концерты был бесплатный. Но в закрытом зале перед эстрадой была выделена часть мест за плату. Программа концертов составлялась на неделю, причем эта программа была исключительно разнообразна и рассчитана на разные вкусы. В определенные дни давалась симфоническая музыка, в другие дни — легкая, а по понедельникам — военно-духовая. Воскресенье отводилось для выступления гастролеров[255].
Концертный зал принадлежал правлению акционерного общества Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги. Цена за проезд от Петербурга до Павловска была выше, чем на остальных пригородных железных дорогах, что в известной мере компенсировало бесплатность концертов. Расписание движения поездов согласовывалось как с началом, так и с окончанием концертов.
Если говорить о гуляньях дачной публики, то тут надо иметь в виду, в первую очередь, ежедневное гулянье по вечерам на станции железной дороги. Уж так было заведено, что дачники и особенно, конечно, дачная молодежь по вечерам собирались на станции. Тут встречали с вечерними поездами жены своих запоздавших мужей. Тут устраивались свидания, заводились знакомства, процветал флирт.
Многие молодые люди приходили на дачные гулянья со стеком. Это было тогда модно. Дачные поезда приходили и уходили, дальние поезда мчались без остановки, а молодежь фланировала и фланировала. Первыми уходили с этого гулянья служащие молодые люди, которым надо было рано утром ехать на службу, в последнюю очередь — гимназисты, студенты, прочая свободная молодежь, беззаботно жившая на даче.
В некоторых дачных местностях были добровольные пожарные общества, членами которых была молодежь, жившая на даче. Тут были праздные сынки богатых купчиков и прочая свободная от службы молодежь. Такое общество было, например, в Озерках. Так вот, для пополнения средств этого общества устраивались гулянья. Гулянье проводилось на берегу озера. Играл духовой оркестр. По берегу фланировала и флиртовала молодежь. Нарядно одетые девицы, приглашенные обществом из среды дачниц, продавали конфетти и серпантин. Около этих продавщиц увивались и помогали продавать душки-пожарные, одетые с иголочки в форму пожарных, с блестящими пуговицами, а на голове их горела каска, начищенная до предельного блеска. Форма и каски были, конечно, собственностью членов общества. Красавцы пожарные руководили гуляньем, поддерживали порядок и лихо ухаживали за девицами местного дачного света. Конфетти, которое продавалось в мешочках из тонкой бумаги, раскупалось нарасхват. Купив мешочки с конфетти и набив ими полные карманы, компания молодых людей осыпала ими встречных девушек, а те, не оставаясь в долгу, засыпали их своими конфетти. В этой перестрелке заключалось веселье, которое сопровождалось репликами, остротами, комплиментами и, конечно, смехом. Нетрудно себе представить, как после боя с конфетти выглядели гуляющие, и дорожки на берегу озера, и трава вокруг дорожек, и кустики, и даже нижние ветки деревьев, — все было усеяно разноцветными конфетти. На дорожках этого конфетти было так много, что гуляющие ходили по нему, как по ковру — такое было ощущение. Тут же завязывались знакомства, и молодые люди договаривались с девушками о встрече на танцах, которые устраивались вечером в увеселительном саду «Озерки». Тут же давался спектакль приезжими из Петербурга профессиональными актерами.
После такого гулянья большая забота выпадала на долю девушек. Конфетти имело свойство не только задерживаться на поверхности прически, но и проникать вглубь волос. Большого усилия стоило расчесать волосы так, чтобы от конфетти не осталось и следа. Но, как говорится, охота пуще неволи. На следующее утро «пострадавшие» девицы вновь охотно шли на это веселое гулянье, не задумываясь над последствиями для прически.
Поскольку речь зашла о пожарных, надобно попутно сказать несколько слов о пожарах. Пожары в дачных местностях в то время были довольно часты, особенно, конечно, в жаркое засушливое лето. В тушении пожара принимали участие как местная пожарная команда, так и члены добровольного пожарного общества. Надо сказать, что последние довольно умело помогали пожарным тушить пожары. Надо иметь в виду, что на пожар сбегались любопытные со всего дачного поселка, в числе которых были и поклонницы пожарных добровольного общества. Последнее обстоятельство побуждало членов этого общества вести себя на пожаре с достоинством, чтобы стать героями дня.
Поводом для гулянья дачников были также и мероприятия по сбору средств на благотворительные цели. Таким мероприятием был, например, сбор средств на «белый цветок» — на борьбу с чахоткой (тогда слово «туберкулез» не было еще в большом ходу). Для продажи «белого цветка» привлекались и дачники, преимущественно дачницы, которые, получив железную запломбированную кружку для сбора денег и щит с ромашками, ходили по дачным улицам в сопровождении кавалеров и предлагали встречным внести посильную лепту на борьбу с чахоткой. Опустившему в кружку монету молодая дачница прикалывала ромашку. Так как взносы делались преимущественно медными деньгами, кружка при хорошем сборе была тяжелая и ее нес один из кавалеров сборщицы, а сборщица прикалывала ромашку или на лацкан жертвователя, или на платье жертвовательницы. Кампания сбора средств на борьбу с чахоткой носила широкий характер, ее проводили во всех городах и поселках.
Местные храмовые праздники тоже служили поводом для гулянья. Колокольный звон оповещал местных жителей и дачников о начале праздничного богослужения в храме. Кому надо было попасть на богослужение, шли раньше. А молодежь собиралась вокруг храма, когда богослужение подходило уже к концу. Вот тут и происходило гулянье, которое заканчивалось к обеденному времени, когда все дачники уходили домой обедать.
Особо следует остановиться на празднике Иванова дня. В эти дни была традиция сжигать смоляные бочки. Традиция эта особенно крепко держалась в Финляндии и в Прибалтике. Это было исключительно эффектное зрелище. На поляне у реки, у озера устанавливались костры в несколько ярусов. На костер ставилась смоляная бочка. С наступлением темноты при большом стечении местных жителей и дачников костры зажигались, освещая окрестность зловещими языками пламени. Здесь же проводились танцы, преимущественно местных жителей, которые продолжались до тех пор, пока не затухал последний костер. Танцы носили национальный характер этой местности.
Кроме общественных гуляний отмечались семейные праздники: именины, дни рождения. Эти праздники справлялись очень торжественно. Праздничная обстановка создавалась, главным образом, в саду
