не обойтись другой - еще более широкой - аудитории. С тех пор как истощенная расточительным постмодернистским эпилогом литература, впав в детство, вернулась к своему истоку и стала тем, чем, в сущности, всегда была - рассказом о чудесах. За что мы ее готовы простить и снова полюбить.
Со мной такое произошло, когда я прочел 800-страничный фолиант 50-летней дебютантки из Кембриджа Сюзанны Кларк под обманчиво скучным названием 'Джонатан Стрэнч и мистер Норрел'. Восторженные критики уже успели назвать ее 'Гарри Поттером для взрослых', но, по-моему, это сомнительный комплимент для автора, открывшего новый способ обращаться с чудесами.
Так мог бы выглядеть роман 'Мастер и Маргарита', если бы его написал Диккенс.
Дело в том, что книга Кларк - грандиозный анахронизм: она написана так, будто мы еще живем в викторианскую эпоху. Презрев 'страх влияния', автор перебралась в XIX век, чтобы медленно и верно выткать подробный гобелен давно умершей эпохи.
Писать сегодня викторианскую книгу - все равно что строить действующую модель кареты в натуральную величину. Самое странное, что она действительно ездит, перенося читателя в бурную наполеоновскую эру, так хорошо нам знакомую по 'Войне и миру'. Обманчивая убедительность исторического повествования настолько обескураживает читателя, что он принимает главную, и единственную, условность романа - чудеса. Англия Сюзанны Кларк - страна великих магических традиций. Деяния средневековых волшебников, выходцев из смежного, но невидимого мира, - непреложный факт, документированная часть британской истории. Однако, вступив на путь прогресса, Англия утратила древнее магическое искусство, которое и взялся возродить тщеславный мизантроп мистер Норрел со своим добродушным учеником Джонатоном Стрэнчем.
Тут-то и начинается самое интересное. Чудеса в книге изображены с той же неторопливой дотошностью, что и все остальное. Ирония уже давно научила сказку встречаться с прозой жизни, как это бывало у Гофмана, Андерсена и Шварца. Но, кажется, впервые магия, реанимировав старомодный жанр, сошла на страницы толстого реалистического романа. Отказав сверхъестественному в специальном статусе, Кларк вплетает волшебство в ткань подлинной истории с ее реальными героями, вроде Веллингтона или Байрона. Обретя ауру достоверности, магия становится деловитой и скучноватой служанкой прогресса. В военное время вступившие на государственную службу волшебники помогают армии, строя дороги, в мирные дни они укрепляют мосты и укрощают наводнения. В сущности, маги Кларк больше всего напоминают ученых. Эту аналогию поддерживает ретрофантастика. Так, вместо телевизора они используют серебряный тазик с водой, позволяющий следить за передвижением противника. Лучше всего им удается то же, что и нам, - создание иллюзий. Запугивая противника, Норрел строит миражный флот, состоящий из дождевой воды (пасмурная погода, вскользь напоминает автор, всегда была Англии лучшей защитой).
Как и ученые, маги не все могут, не все умеют и редко способны правильно предсказать последствия своих поступков. Как и наука, волшебство бывает соблазнительным, опасным и скучным. Как и все подвиги прогресса, магические деяния быстро становятся пресными и банальными.
И тут, усыпив бдительность читателя, Кларк раскрывает карты. Чудеса деловитого XIX века оказываются лишь бледной копией той могучей магии, которую творил таинственный народец допотопных времен, населяющий иную - смежную, но невидимую - Англию. Это таинственный и зловещий (для нас) мир живой, нецивилизованной природы. Временами она просвечивает сквозь призрачные достижения нашей хрупкой городской культуры: уличные фонари оборачиваются звездами, лондонские дома - черным лесом, бальный зал - заснеженным полем. Здесь на границе человеческого с нечеловеческим и разворачивается подлинный конфликт романа. Мы приспособили для своих будничных нужд волшебную силу природы, но цивилизаторские усилия никогда не смирят ее неукротимую магию, ибо именно она привела к рождению мира, в том числе и нашего.
Как и положено в добротном романе, автор остается над схваткой: Кларк не осуждает ни мелкую суету нашей цивилизации, ни разрушительную мощь ненашей природы. Отказываясь стать экологической притчей, книга остается сказкой - о добрых и злых чудесах, которые не меняют конечного расклада. Альтернативная, магическая история постепенно сливается с обыкновенной. Волшебство не способно переделать нашу реальность, оно лишь открывает нам глаза на ее истинное устройство.
Александр ГЕНИС
Source URL: http://magazines.russ.ru/inostran/2006/1/ge10.html
* * *
цХТОБМШОЩК ЪБМ | ъЧЕЪДБ, 2009 N9 | бмелубодт зеойу
бМЕЛУБОДТ бМЕЛУБОДТПЧЙЮ зЕОЙУ (ТПД. Ч 1953 З.) — РЙУБФЕМШ, ЛТЙФЙЛ. тБВПФБМ Ч ЗБЪЕФБИ Й ЦХТОБМБИ ТХУУЛПЗП ЪБТХВЕЦШС (“оПЧЩК БНЕТЙЛБОЕГ” Й ДТ.). у 1984 З. — УПФТХДОЙЛ “тБДЙП уЧПВПДБ” (ЛПННЕОФБФПТ, ЧЕДХЭЙК ЕЦЕОЕДЕМШОПК РЕТЕДБЮЙ “бНЕТЙЛБОУЛЙК ЮБУ”). чЕДХЭЙК ФЕМЕЧЙЪЙПООПЗП ГЙЛМБ “рЙУШНБ ЙЪ бНЕТЙЛЙ” (ЛБОБМ “лХМШФХТБ”). мБХТЕБФ РТЕНЙЙ ЦХТОБМБ “ъЧЕЪДБ” (1997) Й ДТ. ч УПБЧФПТУФЧЕ У р. чБКМЕН ПРХВМЙЛПЧБМ ЫЕУФШ ЛОЙЗ: “уПЧТЕНЕООБС ТХУУЛБС РТПЪБ”, “тПДОБС ТЕЮШ”, “тХУУЛБС ЛХИОС Ч ЙЪЗОБОЙЙ”, “60-Е. нЙТ УПЧЕФУЛПЗП ЮЕМПЧЕЛБ” Й ДТ.). бЧФПТ ЛОЙЗ “бНЕТЙЛБОУЛБС БЪВХЛБ”, “чБЧЙМПОУЛБС ВБЫОС”, “йЧБО рЕФТПЧЙЮ ХНЕТ”, “фЕНОПФБ Й ФЙЫЙОБ”, “рЕКЪБЦЙ”, “фТЙЛПФБЦ” Й ДТ. (ЧПЫМЙ Ч ФТЕИФПНОПЕ УПВТБОЙЕ УПЮЙОЕОЙК “лХМШФХТПМПЗЙС. тБУУМЕДПЧБОЙС. мЙЮОПЕ” (2002, 2003)), УВПТОЙЛБ ЬУУЕ “уМБДЛБС ЦЙЪОШ” (н., 2004), ЛХМЙОБТОЩИ РХФЕЫЕУФЧЙК “лПМПВПЛ” (н., 2006), “дЪЕО ЖХФВПМБ Й ДТХЗЙЕ ЙУФПТЙЙ” (н., 2008), УПВТБОЙС ЖЙМПМПЗЙЮЕУЛПК РТПЪЩ “юБУФОЩК УМХЮБК” (н., 2009). у 1977 З. ЦЙЧЕФ Ч оША- кПТЛЕ.
© бМЕЛУБОДТ зЕОЙУ, 2009
лБЛ ТБВПФБЕФ ТБУУЛБЪ фПМУФПК
нОЕ ОТБЧЙФУС ЧУЕ, ЮФП ДЕМБЕФ фПМУФБС. нОЕ ОТБЧЙФУС, ЛБЛ ПОБ РЙЫЕФ РТП УЕМЕДЛХ РПД ЫХВПК Й ЛБЛ ПОБ ЕЕ ЗПФПЧЙФ. нОЕ ОТБЧСФУС ЕЕ ПРХУЩ Ч РЕТЙПДЙЛЕ, РПМОЩЕ ЗОЕЧБ Й РТЙУФТБУФЙС. нОЕ ОТБЧЙФУС ЕЕ МЕЗЛБС ТЕЮШ, УРПТХА ОБИПДЮЙЧПУФШ ЛПФПТПК С ХУРЕМ ПГЕОЙФШ Ч ОБЫЙИ ДПМЗЙИ ВЕУЕДБИ ОБ ТБДЙП. нОЕ ОТБЧЙФУС ДЕТЪПУФШ ЬЛУРЕТЙНЕОФБ Ч ЕЕ РТЙЮХДМЙЧПН ТПНБОЕ “лЩУШ”, УПЮЙОЕООПН ВЕЪ ПЗМСДЛЙ ОБ УЕВС. нОЕ ОТБЧЙФУС, ЛБЛ ПОБ ЮЙФБЕФ ЛОЙЗЙ Й ЛБЛ РЙЫЕФ П ОЙИ, РЕТЕУЛБЪЩЧБС ОЕ УФПМШЛП УАЦЕФ, УЛПМШЛП БЧФПТБ. нОЕ ОТБЧЙФУС, ЛБЛ ПОБ ПФДЕМСЕФ МЙФЕТБФХТХ ПФ ЦЙЪОЙ, ОЕ РПЪЧПМСС РЕТЧПК ЧЩФЕУОЙФШ ЧФПТХА. еЭЕ НОЕ ОТБЧЙФУС, ЛБЛ ЧОЙНБФЕМШОБ ПОБ Л ПЛТХЦБАЭЕНХ.
дПЗПЧБТЙЧБСУШ П РЕТЧПК ЧУФТЕЮЕ, С ОБЪЧБМ, ЛБЛ ЬФП ЧПДЙФУС Ч оША-кПТЛЕ, ОЕ ФПМШЛП ХДПВОПЕ НЕУФП ОБ вТПДЧЕЕ, ОП Й УЕЧЕТП-ЧПУФПЮОЩК ХЗПМ РЕТЕЛТЕУФЛБ. оЕ РТЙЧЩЛЫЙЕ Л ЬМЕНЕОФБТОПК ЗЕПНЕФТЙЙ нБОИЬФФЕОБ ЕЧТПРЕКГЩ ТЕДЛП УРТБЧМСАФУС УП УФПТПОБНЙ УЧЕФБ, ОП фБФШСОБ ВЩМБ ОБ НЕУФЕ Й ЧПЧТЕНС. пОБ ЧППВЭЕ ОЙЛПЗДБ ОЕ ПРБЪДЩЧБЕФ Й ОЙЛХДБ ОЕ ФПТПРЙФУС. й ЬФП НОЕ ФПЦЕ ОТБЧЙФУС — ФП, ЮФП ПОБ ЧЕДЕФ УЕВС Ч НЙТЕ ИПЪСКЛПК ПВУФПСФЕМШУФЧ.
