Да, безумны они, но свободный безумец немало Мудрого скажет; меж тем рабская мудрость нема.58Долгие годы вся знать говорила лишь по-французски; Кто запинался чуть-чуть, тех презирала она.Нынче с восторгом народ язык французов усвоил. Что же сердиться теперь? Вы добивались того!59«Будьте немного скромней, эпиграммы!» — «В чем дело? Мы только Надписи; в книге «Весь мир» мы — лишь названия глав».60Бог в холстине Петру явил нечистых и чистых Тварей; и книжка моя их же являет тебе.61Ты не можешь понять, добра или зла эпиграмма. Шельма она: не узнать, что у нее на уме.62Чем эпиграмма пошлей, чем ближе к зависти хмурой, Тем скорее поймет всякий читатель ее.63Хлоя клянется в любви. Я не верю. «Она тебя любит»,— Скажет знаток; но поверь я ей — и минет любовь.64Ты никого не любишь, Филарх, а меня обожаешь. Что же, другого пути нет, чтоб меня подчинить?65Мир, человек и бог — неужели все это тайна? Нет; но не любят о них слушать — и тайна темна.66Был я всегда терпелив ко многим вещам неприятным, Тяготы твердо сносил, верный завету богов.Только четыре предмета мне гаже змеи ядовитой: Дым табачный, клопы, запах чесночный и67Я вам давно уж хотел рассказать о маленьких тварях, Что так проворно вкруг нас носятся взад и вперед.С виду похожи на змеек, но есть у них лапы — и быстро Бегают, вьются, скользят, хвост волоча за собой.Глянь, они здесь! И здесь! И вдруг исчезли куда-то! Где же беглянки? В какой щели, ложбинке, траве?Если позволите вы, я звать их «лацертами» буду: Впредь пригодятся не раз мне для сравнений они.68Кто увидит лацерт, тот хорошеньких девушек вспомнит, Что по площади здесь носятся взад и вперед.Быстры они и легки: побежали, встали, болтают, Вновь от проворной ходьбы длинные платья шуршат.Глянь, они здесь. И здесь! Но едва ее ты упустишь, Будешь напрасно искать: скоро не встретишь теперь.Но если ты не боишься углов, закоулков и лестниц, Следуй за нею в вертеп, чуть лишь поманит она.69
