собиралась отправиться на восток, в самый спокойный из своих маноров. Она уже отослала туда вьючных пони с тремя слугами. Пока Сибилла оставалась в городе, ей надо было запастись тем, чего, как она знала, не имелось в ее маноре, и, в частности, ей требовались кое-какие снадобья Кадфаэля. Хотя ее муж умер и был погребен, ей следовало жить для сына, и она намеревалась справиться со всеми делами наилучшим образом. Надлежало думать о живых, нуждавшихся в мясе, соли и специях, без которых не приготовишь обед. Кроме того, мальчик весной часто простужался, и ему нужна была мазь, которую Кадфаэль изготовлял из трав. Жильберу-младшему и хозяйственным заботам вскоре предстояло заполнить пустоту, образовавшуюся после смерти Жильбера-старшего.
Кадфаэлю было совсем не обязательно лично доставлять травы и снадобья в крепость, но он воспользовался случаем подышать свежим воздухом в прекрасный мартовский день, а заодно удовлетворить свое любопытство. Он прошел по мосту, глядя на Северн, вздувшийся и помутневший из-за оттепели в горах, и, войдя в городские ворота, миновал длинный крутой Вайль, а от Хай-Кросс было рукой подать до крепости. Кадфаэль не раз останавливался, обмениваясь приветствиями с прохожими. Повсюду говорили о побеге Аниона и спорили о том, удастся ли ему улизнуть или уже к вечеру его приведут в город связанным.
Пока что в городе не судачили о том, что Хью собирает войско, но к вечеру и это станет известно. Однако, как только Кадфаэль вошел в крепость, ему стало ясно, что готовится нечто важное. Кузнец и мастера, изготавливавшие луки и стрелы, трудились в поте лица своего. Во дворе суетились грумы, тут же нагружались повозки, которые должны были следовать за пехотой и конницей. Отдав снадобья служанке леди Сибиллы, Кадфаэль отправился разыскивать Хью. Он нашел его на конюшне — Хью отдавал распоряжения, как разместить набранных лошадей.
— Значит, выступаешь на север? — спросил Кадфаэль, ничуть не удивившись. — Как я погляжу, ты устраиваешь целый спектакль.
— Дай Бог, чтобы это был только спектакль, — сказал Хью, оторвавшись от дел и приветствуя друга улыбкой.
А что, Честер бьет копытом?
Хью рассмеялся и объяснил:
— Поскольку по одну сторону границы Овейн, а по другую — я, Ранульф призадумается. Он всего лишь прощупывает почву. Ему известно, что Жильбер умер, а меня он не знает. Пока что!
— Но ему давно пора знать Овейна, — заметил Кадфаэль. — Полагаю, что те, у кого голова на плечах, давно оценили его. Впрочем, Ранульф не дурак, но успех вскружил ему голову. — Затем Кадфаэль спросил, поскольку не упускал из виду ни звука во дворе крепости, ни тени на булыжниках: — А валлийская парочка знает, куда ты направляешься и зачем и кто дал тебе знать?
Кадфаэль задал этот вопрос, понизив голос, и Хью бессознательно последовал его примеру:
— Нет, я им не говорил. У меня не было времени на любезности. Но ведь они ходят по крепости. А что?
— Они сейчас направляются к нам. Вид у них встревоженный.
Хью помог им, сделав вид, что занят серым жеребцом, которого передавал груму. Элис и Элиуд все приближались, прижавшись друг к другу, словно так вместе и родились. Брови у них были нахмурены, в глазах — тревога.
— Милорд Берингар… — первым заговорил Элиуд, спокойный и серьезный. — Вы выступаете на границу? Есть угроза войны? С Уэльсом?
— Да, на границу, — небрежно ответил Хью. — На встречу с принцем Гуинеддским. Не волнуйтесь! Он передал мне, что у нас общие интересы на севере графства и наш общий враг хочет попытать там счастья. Уэльсу не грозит опасность с нашей стороны, а нашему графству — со стороны Уэльса. По крайней мере, со стороны Гуинедда.
Братья переглянулись.
— Милорд, — сказал Элис, — не доверяйте Повису. Они… мы… — с отвращением к себе самому поправился он, — мы пришли в Линкольн под знаменами Честера. Если это Честер, то в Косе сразу же узнают, как только вы выступите на север. Они могут решить, что пора… что безопасно… Монахини у Брода Годрика…
— Горстка глупых женщин, — пробормотал Кадфаэль, прикрывшись капюшоном, — старых и уродливых в придачу.
Круглое простодушное лицо Элиса вспыхнуло, но он не опустил глаза и взволнованно продолжал:
— Я уже раскаялся и исповедался в своей глупости. Не спускайте с Повиса глаз! Они недовольны провалом у Брода Годрика и могут сделать новую попытку.
— Я уже думал об этом, — терпеливо вымолвил Хью. — Я не собираюсь оставлять эту границу без присмотра и снимать оттуда людей.
— Простите! — сказал пристыженный Элис. — Разумеется, это ваше дело, но я знаю… Этот провал взбесил их.
Элиуд потянул друга за рукав. Они отступили на несколько шагов, не сводя с Хью озабоченных глаз. Дойдя до ворот конюшни, они отвернулись, бросив через плечо прощальный взгляд, и зашагали прочь, двигаясь как единое существо.
— Боже мой! — воскликнул Хью, глядя им вслед. — По правде говоря, у меня гораздо меньше людей, чем хотелось бы, а этот мальчишка меня учит! Как будто я не знаю, что рискую!
— Да он бы поместил все твое войско между Бродом Годрика и своими соотечественниками, — снисходительно заметил Кадфаэль. — Ведь там девушка, которую он любит. Боюсь, ему все равно, что будет с Освестри и Витчерчем, если не тронут Долгий Лес. У тебя нет неприятностей с этой парочкой?
— Нет, они ведут себя прекрасно! Ни шагу в сторону ворот.
Это было сказано с такой уверенностью, что Кадфаэль сделал свои собственные выводы. Хью распорядился, чтобы следили за каждым шагом этих двух пленников, и точно знал, что они делают с рассвета до темноты. Если бы они попытались бежать, их бы мгновенно остановили. Но когда Хью будет на севере, станет ли его заместитель так же неусыпно следить за ними?
— Кого ты оставляешь вместо себя?
— Молодого Алана Хербарда. Ему будет помогать Уилл Уорден. Думаешь, они сбегут, как только я повернусь спиной? — По тону Хью было ясно, что тот не особенно беспокоится. — Конечно, ни в ком нельзя быть абсолютно уверенным, но эти двое воспитаны Овейном, и он для них пример во всем. Я верю их слову.
Кадфаэль тоже так считал. Однако верно и то, что в жизни любого может наступить такой отчаянный момент, когда человек поступит вопреки всем своим принципам. Направляясь к выходу, монах еще раз увидел братьев. Они стояли в широкой амбразуре, между двумя зубцами крепостной стены, и всматривались в туманную даль — туда, где проходила дорога к Уэльсу. Рука Элиуда обнимала Элиса за плечи, и на их лицах было одинаковое выражение. Идя к городу, Кадфаэль мысленно представлял себе это двойное изображение, которое почему-то глубоко тронуло его и которое трудно было забыть. Больше, чем когда- либо, братья казались ему изображением в зеркале, где левая и правая часть представляют собой светлую и темную сторону одного существа.
Сибилла Прескот отбыла вместе с сыном, ехавшим рядом с ней на гнедом пони, а также со слугами и вьючными лошадьми, которые месили копытами мартовскую грязь. Авангард выехал на рассвете, а Хью вместе с основными силами последовал за ним в полдень. Скрипучие повозки с припасами тащились за войском по северной дороге и вскоре остались далеко позади. В это время взволнованный Алан Хербард старался как можно лучше исполнить возложенные на него обязанности и потому проверял все дважды. Этот молодой человек атлетического сложения был весьма искусен в обращении с оружием, но имел мало опыта. Он сознавал, что любой сержант, оставленный Хью в крепости, лучше его справился бы с порученным делом, и подчиненные, понимая это, старались не показывать виду, чтобы не смущать Хербарда.
С уходом половины гарнизона в городе и аббатстве воцарилось странное затишье, словно теперь ничего уже не могло произойти. Валлийские пленники были обречены на скуку, поиски убийцы Жильбера приостановились, и не оставалось ничего иного, как заняться повседневными делами и ждать.
И думать, поскольку действовать было нельзя. Кадфаэль упорно размышлял о двух пропавших
