— Что привело тебя так рано? — спросил Кадфаэль. — Есть свежие новости?
— Свежие для меня, но, насколько мне известно, устаревшие для Шрусбери. — Хью взял Кадфаэля под руку и, повернув его в обратную сторону, повел к залу. — .Я должен доложить обо всем принцу, а затем мы кратчайшим путем поедем к границе. Кастелян Мадога в Косе посылает подкрепление в долину Минстерли. Когда мы ехали в Освестри, меня поджидал посыльный, иначе мы провели бы ночь там.
— Хербард прислал депешу из Шрусбери? — спросил Кадфаэль. — Ведь когда я два дня тому назад уезжал оттуда, это была горстка налетчиков.
— Теперь это боевой отряд, насчитывающий свыше ста человек. Когда Хербард узнал про это, они еще не двинулись дальше Минстерли, но, раз у них такие силы, они затевают недоброе. Ты их знаешь лучше, чем я, они не теряют времени даром. Возможно, они сейчас уже в пути.
— Тебе понадобятся свежие лошади, — деловито сказал Тудур.
— У нас есть лошади в Освестри, мы проделаем на них остальной путь. Но я одолжу у тебя недостающих лошадей, и большое тебе спасибо за это. Я оставил на севере все в полном порядке, все гарнизоны там готовы к бою. Ранульф, по-видимому, отвел свои передовые отряды к Рексхэму. Он сунулся в Витчерч и получил по носу. Я уверен, что на какое-то время он утихомирится. Так это или нет, но сейчас мне придется заняться Мадогом.
— Можешь не беспокоиться насчет Черка, — заверил его Тудур. — Об этом мы позаботимся сами. Дай своим людям хотя бы поесть, а лошадям — немного передохнуть. Я сейчас разбужу женщин, велю вас накормить и попрошу Эйнона разбудить Овейна, если принц еще не встал.
— Что ты собираешься делать? — спросил Кадфаэль своего друга. — В какую сторону направишься?
— В Ллансилин, а оттуда — к границе. Мы обойдем с востока Брейдденские холмы, затем через Уэстбери попадем в Минстерли и постараемся отрезать валлийцев от их базы в Косе. Мне надоело, что люди из Повиса сидят в этой крепости, — сказал Хью сквозь зубы. — Мы должны вернуть ее и разместить там свой гарнизон.
— Если там такое войско, как ты говоришь, вас будет маловато, — заметил Кадфаэль. — Почему бы тебе сначала не зайти в Шрусбери за подкреплением, а потом направиться на запад и напасть оттуда?
— У нас слишком мало времени. Кроме того, я надеюсь, что у Алана Хербарда хватит ума собрать приличное войско для обороны города. Если мы поторопимся, то сможем взять валлийцев в клещи и расколоть, как орех.
Они дошли до зала. Там уже знали обо всем, и спавшие поспешно поднимались с пола, устланного циновками, слуги расставляли столы, а служанки бегали со свежевыпеченными хлебами и большими кувшинами с элем.
— Если мне удастся закончить свои дела, я могу поехать с тобой, — сказал Кадфаэль, поддавшись искушению. — Ты не возражаешь?
— Разумеется, я буду рад, — ответил Хью.
— Я закончу их, когда Овейн освободится. А пока ты с ним совещаешься, я подготовлю свою лошадь к походу.
Кадфаэль был так поглощен мыслями о предстоящей битве и о событиях в Шрусбери, что, повернув назад к конюшне, не сразу услышал легкие шаги — кто-то бежал за ним со стороны кухни. Только когда его схватили за рукав, он обернулся и увидел Кристину, которая напряженно всматривалась ему в лицо своими большими темными глазами.
— Брат Кадфаэль, правду ли говорит мой отец? Он утверждает, что теперь мне не о чем беспокоиться, так как Элис нашел себе девушку в Шрусбери и единственное, чего он хочет, — это избавиться от меня. Дескать, это дело можно решить с согласия обеих сторон. Я свободна, и Элиуд свободен! Это правда?
Кристина выглядела очень серьезной, но лицо ее светилось. Теперь запутанный узел можно было развязать так, чтобы никто не остался в обиде.
— Это правда, — ответил Кадфаэль. — Но ты пока что не очень-то надейся, так как еще неизвестно, удастся ли Элису сосватать девушку, в которую он влюбился. Тудур, наверное, рассказал тебе, что она обвиняет Элиса в убийстве своего отца?
— А он действительно любит эту девушку? Тогда он ко мне не вернется — не важно, добьется он ее или нет. Он никогда меня не любил. Я подошла бы ему не лучше любой другой девушки моего возраста и положения, — сказала Кристина, красноречиво пожав плечами и снисходительно скривив губы. — Я для него была лишь девочкой, с которой он вместе вырос. А вот теперь, — добавила она с чувством, — он знает, что такое любовь. Видит Бог, я желаю ему счастья и надеюсь, что буду счастлива сама.
— Проводи меня до конюшни, — предложил Кадфаэль. — Мы можем поговорить — у нас есть несколько минут. Я еду с Хью Берингаром, как только его люди позавтракают, а лошади отдохнут. И мне еще нужно побеседовать с Овейном Гуинеддским и Эйноном аб Ителем. Пойдем, ты расскажешь, что у вас с Элиудом. Как-то раз, увидев вас вместе, я превратно все истолковал.
Кристина охотно пошла с Кадфаэлем по направлению к конюшне. Жемчужный свет зари, начинавший переходить в розовый, озарял лицо девушки, голос ее звучал безмятежно.
— Я любила Элиуда, еще не зная, что такое любовь. Все, что я испытывала, — это невыносимая боль: ведь я не могла находиться вдали от него, и всюду следовала за ним, а он меня прогонял, не хотел видеть и слышать. Я была обещана Элису, а тот так много значил для Элиуда, что он ни за что не пожелал бы того, что принадлежало его брату. Я была тогда слишком молода и не знала — чем сильнее он меня отталкивает, тем сильнее желает. Но, осознав, что именно меня мучает, я поняла, что и Элиуд ежечасно испытывает ту же боль.
— Ты совершенно уверена в нем… — сказал Кадфаэль, скорее утверждая, нежели спрашивая.
— Уверена. С тех пор как я осознала это, я пытаюсь заставить Элиуда признаться. Но чем больше я настаиваю, тем упорнее он не желает говорить на эту тему и тем сильнее желает меня. Я говорю правду. Когда Элис уехал и попал в плен, мне показалось, что я почти завоевала Элиуда и заставила признать, что он любит меня. Он почти что согласился попытаться вместе со мной расторгнуть эту помолвку и самому просить моей руки, но потом его послали заложником, и все пошло прахом. А теперь Элис разрубил этот узел и освободил всех нас.
— Пока еще рано говорить о свободе, — серьезным тоном предостерег ее Кадфаэль. — Элис и Элиуд в затруднительном положении, да и все мы тоже. И так будет, пока не откроется правда о смерти шерифа.
— Я могу подождать, — сказала Кристина.
Кадфаэль подумал, что сомнение едва ли омрачит ее радость. Слишком долго она жила во мраке, чтобы теперь испугаться. Что такое для нее нераскрытое убийство? Монах сомневался, будет ли вина или невиновность Элиса иметь для нее какое-либо значение. У Кристины была одна цель, и ничто не могло заставить ее отказаться от нее. Девушка с самого детства узнала своих товарищей по играм и поняла, кто из них, имея на нее права, не дорожит ими, а кто страдает, тайно любя ее. Девушки вообще взрослеют раньше юношей.
— Ты возвращаешься в Шрусбери и скоро увидишь его, — сказала Кристина. — Скажи ему, что я теперь свободная женщина и могу принадлежать тому, кого люблю. А я буду принадлежать только ему.
— Я так ему и скажу, — пообещал Кадфаэль.
Во дворе конюшни было множество людей и лошадей, на крюках и козлах развесили упряжь. Бледная заря освещала деревянные строения. На черных деревьях зеленел нежный пух. Дул легкий ветерок. В такой день приятно проехаться верхом.
— Какая из этих лошадей твоя? — спросила Кристина.
Кадфаэль вывел свою лошадь, показал ее девушке и снова передал груму.
— А тот крупный серый жеребец? Я никогда его прежде не видела. Должно быть, он очень резвый, даже если всадник в доспехах.
— Это любимец Хью Берингара, — ответил Кадфаэль, с удовольствием глядя на серого в яблоках коня. — Он не подпустит к себе никого, кроме своего хозяина. Должно быть, Хью дал ему передохнуть в Освестри, иначе сейчас не поехал бы на нем.
— Я вижу, они седлают также коня Эйнона аб Ителя, — заметила Кристина. — Наверное, он возвращается в Черк, чтобы присмотреть за северной границей Хью, пока тот будет занят в другом
