приписать нельзя.
— Мне, — заявила Джин. Она не могла сказать почему, но то, что беседа приняла такой оборот, было ей неприятно. — Обожаю поесть. Я бы выросла толстухой, если в Тщеславие не оказалось сильней Чревоугодия.
— Сожалею, но Тщеславие в перечень смертных грехов не входит, — сказал Энди. — Гордыня — да, но это не одно и то же. Затем блуд...
— Перестань! — прикрикнула на брата Энн. — Некрасиво обсуждать тех, кого здесь нет и кто не может защитить себя.
Все расхохотались, а Энди ласково сказал:
— Хорошо! Хорошо! Нечасто доводится слышать из твоих уст такие коварные намеки. Ладно, как антитеза семи грехам существуют еще семь добродетелей.
— По-моему, с нас уже довольно этих семерок, — перебил его профессор. — Ваши идеи не только заводят вас Бог знает куда, но вы еще упускаете из виду одно важнейшее обстоятельство.
— А именно? — кротко спросила Жаклин.
— Все, что вы перечислили, не пронумеровано. Между тем «седьмой» может относиться к чему-то одному из семи. Как вы узнаете к чему, если все ваши перечни не имеют порядковых номеров?
— Господи помилуй, — прошептала Жаклин. — А ведь верно. Ну и голова же вы, Сэм!
Сковил заметно расцвел, а Джин, увидев, какое сладкое выражение напустила на себя Жаклин, быстро нагнулась под стол, делая вид, что ищет кота.
4
— Дейна не пойдет, она не сможет, — доложил Майкл. — Сказала, что ей надо позаниматься.
— Ты так говоришь, будто не веришь ей, — удивилась Джин.
— Думаю, она усердно занимается милым старым папочкой Сковилом, а он ею.
— Мне казалось, у него вкус получше.
Майкл пнул камень, который проскакал по тротуару и ударился о дерево.
— Твоя подружка дала ему отставку, вот он и отлетел рикошетом к Дейне, а может, просто хочет показать Жаклин, будто ему плевать на нее.
— Вот как, — равнодушно отозвалась Джин. Повернувшись спиной к роскошному, обсаженному деревьями бульвару, она устремила взгляд на открывшийся вид. Пространство, расположенное ниже уровня современных улиц, было так загромождено, что, с точки зрения современных городских планировщиков, никак не могло радовать глаз. Без всякой связи друг с другом повсюду возвышались остатки кирпичных стен, увитых плющом и наполовину скрытых сорняками. В хаотическом беспорядке высился целый лес колонн всех видов и размеров — белые мраморные и темно-красные из гранита, половинки колонн и даже просто основания, колонны стояли рядами, кругами, образовывали колоннады. Римский Форум, окруженный с задней стороны темными деревьями, растущими на склоне Палатинского холма, сейчас был переполнен людьми, почти как в дни былой славы, когда торговцы, сенаторы и рабы наводняли его лавки.
— Кого мы ждем? — спросил Майкл.
— Тебя никто не просил ждать. По правде говоря, тебя и приходить-то никто не просил.
— Дейна сказала, чтобы я передал тебе...
— А откуда ты узнал, что Дейна должна встретиться с нами? — Джин повернулась и прислонилась к железной решетке, которая оберегала порывистых обедневших туристов от прыжка вниз в руины. — Знаешь, Майкл, мне все время кажется, что кто-то следует за мной по пятам. Думаю, это не мания, думаю, за мной следишь ты.
— Раньше ты не возражала, чтобы я всюду ходил за тобой.
— Но ты... впрочем, ладно. Почему бы тебе не оставить нас в покое? Форум ты видел уже сотню раз, а семь цезарей тебя не интересуют.
— Почему семь цезарей? Кто сказал, что их было семь?
Джин пристально вгляделась в него. Учитывая обстоятельства, подходящая цитата неизбежно должна была прийти ей на ум. Майкл казался голодным и отощавшим. Даже взгляд у него был напряженный, он быстро косил глазами то в одну, то в другую сторону. Прежде такой привычки она у него не замечала. Так и хотелось сказать, что вид у него затравленный.
— Ты слишком много думаешь, — игриво заметила Джин. — Такие мужчины опасны.
— Я думаю о семерых. Мы все на них помешались, заклинились на числах. Скажи, Джин, чего добивается эта женщина?
— Что ты имеешь в виду?
— Две недели назад ты и не знала о ее существовании. А теперь она тебя прямо-таки удочерила. Что ей нужно? Тебе не кажется, что она ненормальная?
Джин не знала, смеяться ей или сердиться. Гнев взял верх — сказывалось, что нервы не в порядке. А рассердившись, она забывала о решении, которое они с Жаклин приняли с самого начала, — никому не говорить о своих подозрениях.
— Конечно она ненормальная! Ведь у нас считается ненормальным заботиться о других! Только потому, что она пытается меня спасти, не дать меня убить...
Взгляд Майкла переместился в сторону, и Джин обернулась — к ним приближалась Жаклин. Ее проницательные зеленые глаза скрывались за темными очками, и поэтому она выглядела отчужденной и незнакомой. На ней было золотисто-желтое короткое платье без рукавов. Локтем она крепко прижимала к боку сумку.
— Простите, что опоздала, — начала Жаклин. — Никак не могла... Что с вами обоими? Чего вы не поделили?
— Так вот, значит, в чем дело, — тихо процедил Майкл. — Выходит, все это были не случайные происшествия. Ты теперь тоже это понимаешь.
— Да нет, я не то хотела сказать, — залепетала Джин. — Сболтнула не подумав. Я хотела...
— Минутку. — Жаклин дотронулась до руки Джин. — Ты сказал «тоже», Майкл?
— А почему, как вы думаете, я хожу за Джин по пятам? — Майкл возмущенно махнул рукой. — Если я торчу там, где меня видеть не хотят, значит, на то есть причины. Ради чего, по-вашему, я полночи околачивался у вашего дома?
— Ты был там ночью?
— Не волнуйся, Джин, — вмешалась Жаклин. — Я знала об этом, мне сказал Джорджио.
— Вот толстая свинья! — разъярился Майкл. — А я-то накачивал его вином и плакался насчет неразделенной любви и счастливого соперника.
— Он и считает тебя очень simpatico молодым романтиком, — сказала Жаклин. — Но не сердись, я ему заплатила. Пора взрослеть, Майкл... Значит, ты хочешь убедить нас, что следил за Джин, желая ее защитить? Что тебя тоже насторожили эти так называемые происшествия?
— Именно.
— Но почему?
— Почему? А вы почему?..
— Ну ладно, — вздохнула Жаклин. — А что еще бросилось тебе в глаза?
— То, что это все как-то связано со смертью Альберта, — не задумываясь проговорил Майкл. — Черт возьми! Разве это не ясно? Вы же сами думаете, что это убийство, а не самоубийство.
— А ты что считаешь?
— Вполне может быть, почему бы и нет? Если кто и напрашивался, чтобы его убили, так это Альберт.
Джин все еще не находила слов. Жаклин спокойно заметила:
— Интересное соображение. Мы как раз и ломаем голову, почему кто-то решил его убить.
— О Боже, да можно найти тысячу причин.
— Ну, например?
— Господи! — воскликнул Майкл. — Уж больно логично вы мыслите. Для убийства не бывает разумной причины, верно? Во всяком случае, исходя из этих ваших общепринятых понятий. Ну, разве что на убийство пошли, спасая убогого ребенка от ножа преступника, или что-нибудь в таком же роде. Но каждый день,
