если рассудить: какая польза в том, чтобы добровольно подвергать себя мучениям, тогда как на свете полным-полно несчастных, с рождения обреченных на страдания и смиренно несущих свой крест.
– Многие по простоте душевной верят, что это зачтется им на небесах, - добродушно заметил брат Адам. - Возможно, этот малый не знает за собой особых добродетелей и надеется хоть таким способом оказаться среди избранных.
– Но он отнюдь не прост, - уверенно возразил Кадфаэль, - все, что угодно, только не это. Он заявил, что неизлечимо болен и собирается закончить свои дни в благословенном Абердароне, дабы его кости упокоились в священной земле Юнис Энсли. Всякий, в чьих жилах течет валлийская кровь, сочтет это стремление благородным. Но зачем истязать себя человеку, которому судьба и так нанесла тяжелый удар? Или он бросает дерзновенный вызов самой смерти? Коли так - понять это я могу, но одобрить - нет!
– Естественно, что ты такого не одобряешь, - с улыбкой промолвил брат Адам, ибо чувства Кадфаэля были близки его собственным, - ты ведь научен врачевать боль, а стало быть, видишь в ней врага. Для того мы и используем эти растения. - Он погладил висевшую на поясе кожаную суму.
Вместе с Кадфаэлем Адам занимался сортировкой семян нового урожая и получил в подарок два или три сорта трав, каких не было в его саду в Ридинге.
– Боль, - продолжил он, - это коварный дракон, с которым нам, словно паладинам, приходится неустанно вести бой.
Монахи не спеша прошли еще несколько ярдов, направляясь к каменным ступеням лестницы, ведущей к дверям странноприимного дома, с удовольствием обозревая царившую вокруг деловитую суету, но тут брат Адам неожиданно остановился и пристально вгляделся в толпу.
– Ну и ну, - пробормотал он, - я вижу, ваш праздник притягивает с юга не только будущих святых, но и еще каких грешников!
Удивленный Кадфаэль проследил за взглядом брата Адама, ожидая, что тот пояснит свои слова, ибо в человеке, на которого так внимательно смотрел заезжий травник, вроде бы не было ничего примечательного. Он стоял возле ворот, где постоянно толклась небольшая компания любителей поглазеть на вновь прибывающих гостей, посудачить и разузнать последние новости. Незнакомец был высок и широкоплеч, но благодаря пропорциональному телосложению не казался таким крупным. Он стоял, засунув большие пальцы за пояс своего просторного, непритязательного, но ладно скроенного камзола. Судя по одеянию, он не принадлежал к знати, однако никто не принял бы его и за бедняка или простого землепашца. По всему видно, что это человек солидный, почтенный и уважаемый, живущий в достатке, - не иначе как купец или зажиточный ремесленник. Такие люди - становой хребет городских общин Англии, и, безусловно, один из них вполне может позволить себе отдохнуть и развлечься с пользой для души, посетив церковный праздник. Он благодушно поглядывал на занятый предпраздничными хлопотами народ, и на лице его сияла широкая, довольная улыбка.
– Говорят, - промолвил Кадфаэль, взглянув на своего спутника, - это некий Симон Поер, купец из Гилдфорда. Что удивительного в том, что человек решил отправиться в паломничество, чтобы провести чудесные летние деньки в приятном и благочестивом путешествии. Но ты, как я вижу, знаешь о нем побольше.
– Может, его и впрямь кличут Симоном Поером, - сказал брат Адам, - но сдается мне, что у него имеется про запас еще с полдюжины имен. Имени его я никогда не слышал, но физиономия и обличье мне знакомы. Время от времени я выполняю поручения отца аббата, и мне довелось побывать на многих рынках и ярмарках не только в нашем графстве, но и за его пределами. И, уверяю тебя, я встречал этого малого. Тогда он выглядел поскромнее, не то что сейчас, - вишь, приоделся, что твой провост, похоже, в последнее время дела у его пошли в гору. Он не пропускает ни одной ярмарки или какого другого многолюдного сборища и постоянно собирает вокруг себя молодых мотов и кутил. И неспроста: играет с ними в кости, и скорее всего кости у него особые, в такие не проиграешься. К тому же мне кажется, он не постесняется и стащить что плохо лежит или очистить карман. Это верное средство побыстрее разжиться деньжатами, правда, и рискованное.
Кадфаэлю давно уже не приходилось встречать среди монастырской братии столь сведущего в житейских делах брата. Видно то, что ему частенько случается бывать в миру по поручениям аббата, заметно расширило его кругозор. Кадфаэль с уважением и теплотой посмотрел на собрата, а потом повернулся, чтобы получше приглядеться к улыбчивому, благодушному купцу.
– Ты уверен, что не ошибся?
– В том, что это тот самый малый, я ничуть не сомневаюсь, однако поостерегся бы обвинять его открыто. Он, знаешь ли, большой ловкач и весьма скользкий тип. Всего раз удалось накрыть его с поличным, но и тогда он ухитрился вывернуться. Тебе, брат, я советую не спускать с него глаз: рано или поздно он допустит промашку - а такое может случиться со всяким пройдохой - и тогда наконец попадется и получит по заслугам.
– Наверное, ты прав, - согласился Кадфаэль. - Одно меня удивляет: с чего это его занесло так далеко от мест, где он обычно промышлял? По опыту знаю, что такого рода мошенники предпочитают обделывать свои делишки в знакомых краях, где они все ходы и выходы знают лучше служителей закона. Неужто на юге его так припекло, что пришлось уносить ноги куда глаза глядят. Это наводит на мысль, что за ним могут водиться грешки похуже, чем надувательство при игре в кости.
Брат Адам с сомнением пожал плечами.
– Все может быть. Знаешь ведь, что некоторым нечестивцам пришлись по нраву нынешние раздоры, потому как в смутное время можно половить рыбку в мутной воде. Лорды извлекают выгоду из усобицы на свой манер, а воры и мошенники - на свой. В битву они, конечно, не сунутся, побоятся за свою шкуру, а вот уличные стычки, которые то и дело вспыхивают в городах, как раз по их части. Затеять свалку да в суматохе срезать кошелек у какого-нибудь почтенного человека, а то при случае и пырнуть его ножом в спину - и проше, и безопаснее, чем скрываться в лесах в ожидании добычи, как поступают разбойники с большой дороги.
Как раз такая стычка, подумал Кадфаэль, приключилась в Винчестере, где доброму человеку засадили нож в спину да и бросили умирать. А может, и впрямь служители закона там, на юге, поприжали этого малого так, что ему ничего не оставалось, как убраться из тех краев, где он привык промышлять. Коли так, за ним наверняка числится кое-что посерьезнее мошенничества при игре в кости да выманивания деньжат у молодых ротозеев. Возможно, на его совести даже и такое черное злодеяние, как убийство?
– В нашем странноприимном доме, - промолвил Кадфаэль, - остановились еще два-три молодца, насчет которых у меня возникли кое-какие сомнения, но пока вроде бы этот малый с ними дела не имел. Так или иначе, я буду иметь в виду то, что ты мне сообщил, а потом и сам пригляжу за ним, и брата Дэниса попрошу о том же. Кроме того, я сегодня же вечером перескажу твои слова Хью Берингару, нашему шерифу. И он, и городской провост будут рады получить предупреждение.
Сиаран отдыхал в розарии аббатства, и Кадфаэлю жаль было заставлять его тащиться босиком к сарайчику, тем паче, что загорелые ноги монаха были обуты в прочные сандалии. Поэтому, прихватив с собой бальзам для заживления Сиарановых ран и растирание, которое должно было помочь его ступням загрубеть, Кадфаэль сам отправился к больному. В огороженном дворике было тихо и спокойно, ласково светило полуденное солнышко, а густая упругая прохладная трава приятно нежила босые ступни. Уже начинали распускаться розы, и воздух был напоен их сладким ароматом. Но лица обоих приятелей были хмуры и безрадостны. Неужто одному из них и впрямь суждено вскоре расстаться с жизнью, а другому - оплакать безвременно ушедшего друга.
Сиаран что-то говорил приятелю и, не заметив приближения монаха, продолжал свою речь:
– …Ты лишь впустую тратишь время, ибо этого не случится! Ничто не изменится, не надейся! Никогда! Лучше бы ты оставил меня и вернулся домой!
Может быть, один из них верил в могущество Святой Уинифред, молился ей и надеялся на чудо, тогда как другой, исполненный непомерного благочестия, задумал, на манер Руна, вместо того чтобы просить об исцелении, преподнести в дар святой свою кончину.
Мэтью отвечал другу ровным решительным голосом:
– Не трать слова попусту, ибо я пройду с тобой весь путь, шаг за шагом, до самого конца.
Но тут Кадфаэль подошел совсем близко, и друзья встрепенулись, пытаясь скрыть то, что между ними только что состоялся невеселый разговор. Молодые люди, расположившиеся на каменной скамье, даже
