Петра.
— Отлично! В кино пойдём?
— Давай лучше просто погуляем, погода сегодня отличная. Мороз и
солнце.
— С тобой у меня погода всегда отличная, — сказал Илья, притягивая её
к себе.
— Даже, когда холодно и идёт дождь? — лукаво улыбнулась Женька.
— Даже, когда снег с градом. Мне кажется, или я давно не говорил, что
люблю тебя?
— Да, со вчерашнего дня точно не говорил, — она старательно
изобразила укор во взгляде.
— Безобразие. Я должен срочно исправить эту оплошность.
У неё в глазах веселье и нежность. Она такая близкая и всё в ней
знакомо и понятно. Он столько раз говорил ей о любви и знает, каким
будет ответ. Только отчего-то сердце так заходится, словно он впервые
собирается открыть его ей. Что-то в самой глубине её глаз притягивает и
волнует так, что дыхание сбивается и голос сипнет.
— Я тебя люблю.
— И я… люблю.
Ответное волнение в её голосе приводит в движение не желающую
больше быть покорной стихию, которая в один момент сметает все
границы пространства и времени, в щепки разнося все условности и
запреты. В один короткий миг он находит в её глазах ответ на все
вопросы сразу. Они понимают сейчас друг друга, как никогда. Нет, не с
полуслова. Ни слова, ни даже мысли сейчас неуместны. Они ощущают
себя единым целым, сливаясь в порывах, чувствах и желаниях,
раскрывая ещё один секрет любви, совсем простой и всеобъемлющий,
такой же древний, как жизнь, как сама Любовь…
Близкая. Ближе быть уже просто невозможно. Родная. Роднее не бывает.
Никому, никогда он её не отдаст. Они без остатка принадлежат друг
другу, и пусть кто-нибудь попробует с этим поспорить.
Глава 11. Тяжёлый пациент.
Глеб всего два часа назад заступил на дежурство, а через его руки уже
прошло несколько страдальцев с укусами разных тварей, самой
безобидной из которых была саламандра, парочка незадачливых
любителей экспериментальных заклятий и ещё один старый маг, по
ошибке хлебнувший вместо своего лекарства от подагры просроченного
оборотного зелья, в котором, к тому же, утонула муха.
Глебу жутко хотелось кофе. Закончив возиться с дедулькой, которому
после всех манипуляций оставалось только спокойно подождать, пока
количество и конфигурация конечностей у него станут соответствовать
человеческим параметрам, а крылья и усики сойдут на нет, Глеб со
спокойной совестью направился в комнату отдыха, надеясь наконец
перевести дух. Он поставил на стол чашку и уже открыл банку с
растворимым кофе, но в этот момент приоткрылась дверь, и в дверной
проём просунулась лохматая голова Юрки, медбрата из приёмного
покоя.
— Глеб, у нас тут один тяжёлый, — заявил он, впихиваясь в комнату
целиком и протягивая Глебу карту с данными пациента.
Глеб негромко ругнулся, с досады грохнув банкой об стол.
