Вредные люди вокруг нас. Как с ними бороться?

говорит мой друг Йоги Б. Чаудхари.

Кен — яркий пример Втаптывающего в Грязь. Отправля­ясь с ним на обед, будьте готовы к тяжкому испытанию, от которого у вас, вполне возможно, пропадет аппетит. Он ска­жет: «Посмотри, как ест этот парень — точь-в-точь как сви­нья», «Какой огромный зад у официантки», «Вон, видишь ту девицу? У нее искусственная грудь. Такая большая — то­го и гляди опрокинет стол». Разглагольствования Кена вы­ ливаются в неуправляемый хохот, пока он продолжает от­пускать плоские и враждебные реплики в адрес и этой бедняжки, и всех блюд, и каждого сидящего в ресторане.

Болтун

® Что ему нужно — так это замок на рот.

® Он пачками покупает книги о том, как выступать публич­но, — на самом деле он источник постоянного раздраже­ния уха.

® Причина, по которой вы не разговариваете неделями, в том, что однажды вам не удалось заставить его замолчать.

® Ее речь невозможно прервать.

® Ему требуется два часа, чтобы объяснить, что он немного­словен.

¦ Болтун — чересчур говорливый, невежественный, раздра­жающий, плохо разбирающийся в людях, самовлюбленный, непочтительный, не умеющий общаться и скучный.

Болтунов можно назвать «говороголиками», которые не желают замолчать. Эти «вредные» личности выливают сво­бодно текущий поток своих мыслей на первого оказавшего­ся в их поле зрения, едва ли придавая этому какое-либо зна­чение. Зацепившись за вас, они не остановятся, хотя фактически Болтуны разговаривают сами с собой и вы для них не существуете. Эти люди будут говорить обо всех и обо всем, и обычно их не остановить никакими силами. Стра­дая «словесным поносом», эти хронические говоруны очень любят пускаться в праздную болтовню о своей лич­ной жизни, жизни их семьи, малознакомых людей, о людях, которых они не знают и которых едва ли стремятся уз­нать. Их бессодержательные, бесконечные рассказы вряд ли представляют для кого-нибудь интерес. Они могут по­тратить добрых пятнадцать минут, описывая все, что они купили в магазине. Не умея понимать чувства других лю­дей, они настолько увлекаются своими повествованиями, что не обращают внимания на признаки вашего раздраже­ния, нетерпения или отвращения. Болтуны слишком эгои­стичны, чтобы признать еще чье-либо право говорить.

Не позволяя ввернуть даже словечко, Болтун вынужда­ет вас делать то, что вам делать не хочется: выслушивать Болтуна.

Саморазрушитель

® В его жизни одна страсть — ужасающие случаи.

® Всякий раз, прослушав жуткое сообщение о вреде курения, он выкуривает целую пачку.

® Услышав, что тот или иной продукт оказался не слишком полезным, он непременно съест большую порцию.

¦ Саморазрушитель всегда оказывается жертвой, он нереали­стичный, слабый, неустойчивый, трусливый, настороженный, негативно настроенный, эгоистичный, нежизнелюбивый, мрачный, обособленный, мятежный, неконтролируемый, он ощущает угрозу извне, впадает в отчаяние, низко оценивает все окружающее и склонен к депрессии.

Саморазрушители так ненавидят себя, что постоянно го­товы к самоуничижению. Они твердят одно и то же о своих недостатках и без конца ругают себя. Обычно они говорят что-то вроде «Я слишком плохой», «Какую я сделал глу­пость» или «Я хуже всех». В сущности, Саморазрушители стараются унизить себя прежде, чем такая возможность появится у других. Они никогда не умеют принять компли­мент и отвергнут любые добрые и приятные слова в свой адрес. Они могут настолько увязнуть в самобичевании, что иногда становятся алкоголиками, обжорами, злоупотреб­ляют наркотиками и сексуальными отношениями. В итоге Саморазрушители не верят, что достойны чего-то хорошего и заслуживают удовольствий в жизни. Их самооценка низ­ка до крайности.

Безвременная смерть может стать естественным траги­ческим исходом для Саморазрушителя, как это случилось с молодым актером Ривером Фониксом. Перед ним откры­вался целый мир, но он был недостаточно высокого мнения о себе, чтобы воспользоваться этим. Он сам поставил точку, приняв слишком большую дозу кокаина и героина, и умер на тротуаре перед клубом на глазах у прохожих.

В любых жизненных неудачах эти люди винят только се­бя. В сущности, такие личности неосознанно стремятся к смерти. Трудно находиться рядом с Саморазрушителем, наблюдая, как он казнит себя у вас на глазах, в чем при­шлось убедиться Бернадетт.

Около года Бернадетт встречалась с Теодором. Она по­знакомилась с ним, когда он переживал трудный период, отмеченный разводом и сменой работы. Она явилась для не­го поддержкой и всегда была рядом, помогая ему пережить кризис. Отношения пары были прекрасными, если не счи­тать того, что Бернадетт все время упрекала его в злоупот­реблении едой, питьем и курением. В результате, когда Теодор наконец сделал ей предложение, ей пришлось дваж­ды подумать, прежде чем принять решение.

Бернадетт заметила, что в случае неприятностей или ка­кого-нибудь незначительного стресса Теодор предавался саморазрушению. Например, он мог достать бутылку бур­бона и выпить ее до дна, или съесть в один присест чересчур много не слишком полезной пищи — пять сандвичей из бе­лого хлеба с ореховым маслом и желе, картофельные чип­сы, конфеты, шоколад и орехи. И в довершении этого — вы­ курить одну за другой две или три пачки сигарет в день.

Бернадетт всячески пыталась помочь ему преодолеть гложущую его тревогу, уговаривала пойти на прогулку или в спортивный зал, просила хотя бы нормально питаться, не есть всякую гадость. Она предложила ему посетить реаби­литационный центр и попробовать излечиться от алкого­лизма и курения. Несмотря на то что Теодор был замеча­тельным парнем и Бернардетт очень любила его, она в конце концов была вынуждена заявить: «Я хочу выйти за тебя замуж, а не хоронить тебя». Бернардетт решила не вы­ ходить за него до тех пор, пока он не изменит образа жизни. Теодор начал работать с тренером по восстановительной программе, бросил курить и пить, проконсультировался у диетолога — таковы были условия, которые он должен был выполнить, прежде чем женится. Все это продолжалось полгода, однако Теодор так и не смог отказаться от своих саморазрушительных привычек.

Однажды Бернадетт позвонили из реанимационного от­деления местной больницы. Теодор умер от сердечного при­ступа в возрасте сорока двух лет.

Эта поистине чрезвычайная история показывает нам не только возможные трагические последствия саморазруше­ния, но и эмоциональные страдания тех, кто оказывается рядом с такими «трудными» людьми.