худобой, лицо покрывала сетка мелких морщинок, седые волосы уложены в затейливый вавилон. Старая дама грациозно кивнула мне. В элегантном черном платье, отороченном тончайшим кружевом, сдержанная и спокойная, графиня показалась мне чрезвычайно приятной женщиной. Но недооценивать ее не стоит. В запавших темных глазах, в упор смотревших на меня, притаилась циничная усмешка.
Пьетро важно проследовал во главу стола и указал мне на стул по правую руку от себя. Хелена сидела слева. Бормотание возлюбленного она пропустила мимо ушей. Затравленно покосившись на нее, Пьетро послал мне выразительный взгляд и сел. Один из дюжины лакеев, истуканами стоявших вдоль стены, отодвинул мой стул.
Подлый англичанин тоже сел. Незанятым остался лишь один стул. Пьетро бросил туда недовольный взгляд:
— Опять опаздывает! Где этот несносный мальчишка? Ждать не будем. Еда остынет.
В качестве первого блюда подали холодный сливочный суп. Сколько я ни старалась, угадать, что туда накрошили, не удалось, но вкус был, ничего не скажешь, божественный. Пьетро почти расправился с супом, когда слуга отворил дверь и в столовую ворвался еще один персонаж.
О, он был воистину прекрасен! Да-да, прекрасен, как бывают прекрасны юноши, пока их черты не загрубели.
Пьетро недовольно покосился на широкие мятые штаны, рубашку, расстегнутую до пупа, веревочные сандалии и фыркнул:
— Явился наконец! Что за манеры! Засвидетельствуй свое почтение бабушке. И ты разве не видишь, что у нас гости? Боже, что у тебя за вид! Ты мог хотя бы руки вымыть, прежде чем прийти сюда?
Тирада меня позабавила. Итак, Пьетро — самый обычный брюзгливый папаша, ничем не отличающийся от своих американских или немецких собратьев.
Мальчик остановился и безучастно посмотрел на отца. Затем повернулся к старой даме:
— Прости меня, бабушка. Я работал и потерял счет времени.
— Ничего страшного, мой милый, — ответила старушка ласково.
— Что значит «ничего страшного»?! — рявкнул Пьетро. — Вики, этот невоспитанный хам, к величайшему стыду моему, доводится мне сыном. Луиджи, поздоровайся с нашей дорогой гостьей, доктором мисс Блисс, выдающимся специалистом по части истории искусств. И не суй свою руку, идиот, она у тебя слишком грязная. Иди вымой!
Луиджи, послушно направившийся было ко мне, замер с вытянутой рукой. Его ладонь была совершенна и в то же время сюрреалистична, словно ее вылепил Дали, — изящной формы, с длинными красивыми пальцами, раскрашенными во все оттенки синего, розового, зеленого и красного.
— А! — воскликнула я, расплываясь в улыбке. — Я догадалась! Вы художник.
— Плохой художник, — буркнул любящий папаша. — Так, балуется красками. Сущий мазила!
— Можно мне взглянуть на ваши работы?
— Вы умрете от омерзения, Вики! Луиджи, немедленно умойся.
— Оставь, Пьетро! — снова вмешалась старушка, но теперь ее голос звучал непреклонно. — Ты делаешь из мухи слона. Садись, Луиджи, поешь хорошенько. Ты такой худой. Кушай, мой милый мальчик, кушай...
Граф закрыл рот. Бросив торжествующий взгляд на отца, Луиджи сел на свое место.
— Она его балует, — проворчал Пьетро. — Как можно поддерживать дисциплину, когда тебе во всем противоречат?
Я не имела никакого желания вмешиваться в семейные споры, поэтому улыбалась и ела суп.
Разговор не клеился. Пожилая дама из вежливости пару раз обратилась ко мне, но в основном она говорила с Луиджи, упрашивая его есть побольше, интересуясь, как он спал, и тому подобное. Юноша отвечал ей с неизменной любезностью. Похоже, Пьетро слишком строг к сыну, у мальчика прекрасные манеры. Стоит ли так раздражаться из-за пустяков?
Впрочем, Пьетро уже забыл о сыне, с головой уйдя в поглощение пищи. С подлым Смитом они обменялись парой фраз, смысл которых ускользнул от меня, красавица Хелена не промолвила ни слова. Она сидела прямо напротив меня, и ее немигающий взгляд действовал мне на нервы. Впрочем, я и сама пялилась на нее во все глаза. Дамочка была настоящим Гаргантюа. Она проворно орудовала вилкой, жадно заглатывая спагетти, роскошные распущенные волосы падали в тарелку, и я все ждала, когда же она наконец подцепит вместо спагетти прядь собственных волос и отправит их в рот. Но Хелена так ловко мотала головой, что каждый раз на вилку насаживались лишь макароны.
К еде подавалось большое количество вина, и к тому времени, когда слуги унесли тарелки, я, мягко говоря, объелась и обпилась. Правда, мои муки по сравнению с муками Пьетро были ничто. Когда граф отвалился от стола, я испугалась за его корсет — как бы не лопнул.
Один из лакеев помог подняться старушке. Она заковыляла к двери, тяжело опираясь на изящную трость с набалдашником из слоновой кости. У двери вдовствующая графиня остановилась, чтобы поблагодарить меня за компанию и извиниться за то, что слабое здоровье вынуждает ее удалиться.
Пьетро попытался поклониться матери. Голову ему удалось наклонить на пару дюймов, но вот согнуться в поясе не смог, как ни старался. Бросив на меня нежный, но слегка остекленевший взгляд, граф прохрипел, махнув пухлой ручкой в сторону моего блондинистого врага:
— Он обо всем позаботится. Скажите ему, когда вас ждать, и сэр Джон распорядится, чтобы машина заехала за вами. О, дорогая, я с нетерпением жду этого мгновения! Вам нужно поторопиться! Собирайте вещи, и завтра в путь!
Хелена вскочила со стула, будто ее ужалили.
— Машина? — повторила она пронзительным и бесцветным голосом, словно на старых граммофонных пластинках. — Завтра? Что это значит, Пьетро?
Пьетро уже находился на полпути к двери.
— Потом, мое сокровище, потом. Я должен идти. Прошу меня извинить... старые раны...
Хелена с негодованием повернулась ко мне:
— Что это значит? Машина, завтра...
Смит обошел стол и встал рядом со мной.
— Машина, завтра, — подтвердил он. — Эта дама едет с нами в Тиволи. И, — поспешно продолжил негодяй, увидев, что Хелену перекосило, — не надо выходить из себя, милочка. Не стоит устраивать сцены, вы ведь знаете, что его превосходительство не выносит скандалов. Честно говоря, я считаю, ваши спектакли начинают ему надоедать.
— Чего вы там считаете? — Хелена явно не была сильна в риторике.
— Дорогая, почему бы вам не съесть еще кусочек торта? Угоститесь, расслабьтесь... Вы ведь нас извините, правда?..
К моему изумлению, Хелена послушалась совета, опустилась на стул и подозвала одного из слуг. Джон Смит взял меня под руку и вывел из столовой.
— В машине нет нужды, — холодно сказала я, — мне необходимо пройтись пешком. Я чувствую себя фаршированной капустой.
— Дорогая, если будешь шастать в гости к нашему графу, то скажи «прощай» своей очаровательной талии. И кое-чему еще... Ты когда-нибудь слушаешься советов?
— Если они исходят от человека с фамилией Смит, то нет! — отрезала я. — Неужели не могли придумать ничего получше?
— А зачем ломать голову? Большинство людей не столь взыскательны. И перестань все время менять тему. Если ты поторопишься, то еще успеешь на вечерний экспресс в Мюнхен.
Я двинулась через холл, чувствуя себя тяжелой, как статуя Командора.
— Значит, завтра утром. Девять часов вас устроит?
— Пьетро до полудня не встает. Ты слышала, что я ска...
— Слышала, слышала. Передайте графу, что я буду готова в девять. Мне кажется, — я подпустила в голос заботливых ноток, — он не оценит ваши попытки вмешаться в его личные дела.
Этот несносный тип лишь ухмыльнулся:
— Если у тебя на уме только шашни с Пьетро, то я умываю руки. Дорогуша Хелена вот-вот получит отставку, так что вакансия освободится...
