Джон никогда бы не забрался на эту крышу. Я твердила это себе, стремительно несясь по размякшей на солнце, просмоленной поверхности. Если бы он не толкал меня снизу, я бы тоже на нее в жизни не забралась. А Джон, с его раненой рукой... А еще я говорила себе, что он теперь в лапах полиции, а значит, в безопасности, и, как только мне удастся связаться со Шмидтом, его тут же отпустят. По крайней мере снимут обвинение в убийстве. Интересно, некстати подумалось мне, в ходу ли у итальянской полиции допросы с пристрастием?
Я прекрасно знала, что Джон не убивал Хелену. Кому вообще могло понадобиться убивать эту глупую и совершенно безвредную красавицу? Пьетро не из тех людей, кто впадает в ярость из ревности, даже если он узнал о ее измене. Толстяк лишь выругался бы, пожал плечами и выгнал ее из своего дома. Разумеется, была вероятность, что Хелена случайно стала свидетельницей какого-нибудь непотребства и бандиты решили избавиться от глупышки. Но на что она могла наткнуться? Бедняжка не страдала избытком сообразительности и сомнительно, чтобы могла выведать больше нас с Джоном. А ведь нас не прикончили на месте, а посадили под замок, и, кто его знает, возможно, даже не собирались убивать...
Кому же могла помешать бестолковая Хелена? Горсть бриллиантов надежно заткнула бы ей рот, причем бриллианты совсем не обязательно должны быть настоящими, она все равно не смогла бы отличить копию от подделки. Нет, необходимости в убийстве не было, если только... если только за безобидным планом производства фальшивок не таилась тяга к насилию...
Все эти мысли кружились у меня в голове (причем далеко не в столь связном виде), когда я прыгала с крыши на крышу, словно Зорро и Супермен в одном лице. Впрочем, литературные и киношные герои были не столь безрассудны, как ваша покорная слуга. Их всегда ждал внизу верный помощник с повозкой, груженной сеном или пуховыми подушками, бил копытом белый жеребец или урчал автомобиль... Оставалось лишь картинно сигануть в подушки или спрыгнуть на спину скакуна и с криком «Я вернусь!!!» умчаться в неведомую даль.
В моей ситуации все обстояло иначе. Сколько я ни смотрела вниз, ни повозок с сеном, ни скакунов, ни спортивных авто не наблюдалось. Стой, Вики! Надо успокоиться и хорошенько подумать...
Я остановилась и огляделась. Никто не взбирался вслед за мной по стене, никто не мчался по пятам. Либо Джон убедил полицейских, что он один, либо они решили, что я успешно удрала. Но меня не покидало неприятное ощущение, будто я нахожусь у всех на виду. Многоквартирный дом был не слишком высок и не низок, так, серединка на половинку. Рядом теснились дома повыше и пониже, оснащенные балконами. Я села в тени парапета, который шел вдоль крыши, и попыталась отдышаться. В голове немного прояснилось.
Спуск с крыши не должен доставить сложностей. Старые здания в Трастевере не могут похвастаться такой роскошью, как пожарная лестница, но у них имелась другая особенность, которая делает их раем для воров-домушников. В этом густонаселенном квартале нет дворов и парков, поэтому люди отдыхают на крышах домов. Некоторые крыши довольно мило обставлены: креслица, диванчики, навесы, пальмы в кадках. Следовательно, надо лишь выбрать здание, находящееся на приличном удалении от того, на котором я сейчас сидела, и спуститься там.
Я уже собиралась продолжить путь, когда снизу донесся шум. Вот скрипнули тормоза автомобиля, раздался крик. Я привстала и осторожно выглянула поверх парапета.
Автомобиль был достаточно велик, чтобы полностью перегородить улицу. Он стоял рядом с входом в дом, где находилась квартира Джона. Из внутреннего дворика вышли три человека. Сверху я смогла разглядеть лишь макушки, но опознать Джона не составило труда: шляпа слетела с него, волосы полыхали темным золотом. Его тащили двое. Какие громилы... А Джон... что с ним? Неужели его били?! Ноги Джона беспомощно волочились по мостовой. Конвоиры впихнули его в машину, забрались следом и укатили прочь.
Не стану описывать те мысли, что промелькнули у меня в голове. Они были неуместными, несущественными и слезливо-сентиментальными.
Я перебралась на крышу соседнего здания, прокралась сквозь небольшую завесу из вечнозеленых растений и оказалась лицом к лицу с дородной итальянкой, которая нежилась на солнышке. Увидев меня, она взвизгнула и прижала к груди полотенце.
— Buon giorno, — вежливо сказала я. — Dov'e l'uscita, per favore? [22]
Толстуха продолжала таращиться, разинув рот, так что выход пришлось искать самостоятельно. Вниз вела витая лестница, и я со всех ног устремилась по ней, каждую секунду ожидая, что с крыши раздадутся вопли. Но толстуха и не думала кричать. Наверное, решила, что я особа пусть и эксцентричная, но безобидная. Чокнутая, словом.
Позвонить в Мюнхен будет не так-то просто. Тому, кто привык к дорогим, но надежным телефонным компаниям, трудно разобраться в хитросплетениях итальянской телефонной системы. Например, как сделать междугородный звонок из телефона-автомата, если мелочь в Италии — это грязные мятые бумажки? Куда прикажете их совать? Но нет ничего невозможного, были бы деньги, а у меня осталось кое-что из того, что дал Джон. После долгого и оживленного разговора владелец табачной лавки все-таки согласился позволить мне сделать звонок. За такие деньги я могла бы три часа трепаться с Аляской, ну да ладно, время — те же деньги, а сейчас я торопилась как никогда.
Жадный лавочник навис надо мной, готовый выхватить телефонную трубку, если я, не приведи господь, проговорю больше трех минут. Наконец, после долгого жужжания, безумных выкриков на неведомых языках и непродолжительной беседы с гаражом в центре Франкфурта, я услышала знакомый голос секретарши Шмидта.
— Герда! — прокричала я вне себя от радости. — Это Вики! Позови герра...
— А, Вики... А где ты?
— В Риме! Дай мне поговорить с...
— Ой, какая ты счастливая!.. — Герда испустила долгий вздох. — И как там Рим? Наверное, ты нашла миленького итальянского парня, правда? Скажи мне, что...
— Герда, я не могу говорить! — заверещала я, оглядываясь на владельца, который дышал чесноком у меня за плечом. — Быстрей, мне надо поговорить со Шмидтом!
— Что-что?
— Синьорина, уже две минуты...
— Заткнись, толстая тварь! Нет-нет, это не ты, Герда.
— Что ты там говоришь, Вики?
— Синьорина, вы же сказали, что будете говорить только...
Я увернулась от жирной волосатой руки, которая пыталась выхватить трубку.
— Герда, где профессор?
— Должно быть, вышел куда-то. А как там ночные клубы? Интересные?
— Синьорина!
— Когда он вернется?
— Ой, скоро, Вики! А что, герр Шмидт ждал твоего звонка?
— Да! — проорала я, вихляясь из стороны в сторону и увертываясь от лавочника. Шнур удавкой обвился вокруг моей шеи.
— Синьорина, вы меня обманываете! Я вызову полицию...
— Ты, кровопийца, да я тебе отвалила целую кучу денег!
— Вики, с кем ты там разговариваешь? Это твой новый парень?
— Нет!!! С тобой я разговариваю, с тобой, к сожалению! Мы договаривались, что я позвоню профессору Шмидту в пять, Герда. Это очень срочное... неотложное дело.
— У тебя какой-то странный голос, — заинтересованно протянула Герда и хихикнула.
— Это потому, что меня душит телефонный шнур, — прохрипела я, пихнув лавочника локтем в необъятное брюхо.
Герда снова захихикала:
— Ты такая смешная, Вики. Мы все тут говорим: уж наша Вики умеет на славу рассмешить. Веселишься, наверное, в Риме. Ох, как же я тебе завидую. И у твоего парня такой сексуальный голос. Что он там говорит?
