самцов, скаливших зубы и подрагивавших хоботками в самой пренеприятной манере. Обещанные бассейны с прохладной водой оказались стоячими лужицами, а гарантированные неистощимые пищевые ресурсы, которые были частью должностного описания, так и не материализовались, в результате чего Асторот была голодна, как волк. В потоке воздуха, сопровождавшем мчавшегося по коридору Лучано, преображенного демона вынесло наружу, прямо в компанию семьи Стрега-Борджиа, их зверей и слуг. Все собрались на газоне, ожидая, когда Титус откроет свой подарок.
— Совершенно невероятно… — пробормотал Лучано, опуская корзину на траву. — Знаете, я только что обнаружил на кухне совершенно незнакомую женщину, утверждающую, что она — наша домашняя крыса Мультитьюдина. Мало того, она одета, как кучер из «Золушки»… Бачи, она не из твоих гостей?
Синьора Стрега-Борджиа посмотрела на Дэмп. Ее примеру последовали Пандора и миссис Маклахлан. Подняв голову от страниц своей книжки, Дэмп поняла, что находится в центре всеобщего внимания, и ее нижняя губа обиженно выпятилась. Стремясь избежать слез на ночь, миссис Маклахлан подхватила малышку и повернулась к Титусу.
— Ну, что ж, молодой человек, — сказала она. — Пора тебе завязать глаза.
— Что? — охнул Титус. — Что вообще происходит?
Няня достала из корзины чистое чайное полотенце и завязала им глаза Титусу. После чего синьор и синьора Стрега-Борджиа повели временно ослепшего сына через поляну, вниз, по тропинке, обрамленной ежевикой, а затем на причал. Стоит ли говорить, что, заслышав плеск волн, Титус вполне оправданно занервничал.
— Пожалуйста, только не плавать! — умоляюще заголосил он. — Я ведь выполнил свою норму на сегодня, правда, Пан? — Он стоял, покачиваясь на краю причала, пока миссис Маклахлан не сжалилась над ним.
— Можешь снять повязку, зайчик, — прошептала она.
Борясь с толстым узлом на полотенце, Титус гадал, что же задумало его семейство. Он слышал плеск приливных волн о гальку пляжа, а по звуку собственных шагов по дереву догадался, что стоит на причале, но зачем он здесь? Повязка упала под ноги, и он невольно заморгал, ослепленный закатным светом, разлившимся по глади Лохнагаргульи.
— О да… — выдохнул он, увидев наконец, что ожидало его, мягко покачиваясь на волнах. — О да, О ДА, О ДАААА!
ПРЕДСТОЯЩИЕ РАЗВЛЕЧЕНИЯ
Асторот отпрыгнула от двух колоссальных бутылок, которые катились прямо на нее, помедлили, а потом без всякой видимой причины изменили направление движения и отправились туда, откуда начали свой путь. Оглушительный грохот, с которым содержимое корзины Лучано каталось вокруг, заставил демоницу чувствовать себя слишком смертной. Протиснувшись сквозь щель в плетении корзины, она оказалась на открытом воздухе и, судя по всему, совсем рядом с чем-то съедобным…
— Глазам своим не верю! — сказала себе Асторот, опускаясь на большой кусок бледного сырого мяса. Глубоко вдохнув, чтобы посмаковать несравненный аромат, она вонзила хоботок прямо в ногу Дэмп. Поскольку укусы мошек редко бывают болезненными, юная жертва Асторот почти не заметила вторжения. Быстро впрыснув дозу гистамина, чтобы разогнать кровь Дэмп, мошка-демоница приступила к пиршеству. Она до того раздулась, что даже не зафиксировала присутствия нацелившегося на нее паука. Паука с ярко выраженной жаждой убийства в глазах. Паука, ковылявшего к ней на неполном наборе конечностей, что как раз и служило причиной его повышенной раздражительности.
Тарантелла остановилась, прислушиваясь к ритмичному чавканью, исходившему от врага, и отложила в сторону миниатюрный самодельный костыль с решительностью, не предвещавшей для Асторот ничего хорошего. Запах серы объяснил паучихе истинное происхождение этой мошки. Асторот выглядела, как мошка, летала, как мошка, и, конечно, обладала аппетитом мошки, но серная вонь Аида выдавала в ней демона, пусть даже и микроскопического. Тарантелла удовлетворенно вздохнула, достала из складки под животом крошечный тюбик губной помады и от души накрасила ротовое отверстие. Отсутствие зеркала не помешало совершить этот ритуал, скорее походивший на нанесение боевой раскраски, чем на обычный макияж. Расчесав оставшиеся ноги костяным гребешком, она задумалась, как лучше расправиться с демоном. Оторвать ноги? Нет, нет — слишком просто. Зуб за зуб — это для простаков. Нет, чтобы качественно отомстить монстру, лишившему ее одной из восьми ног, требовался творческий подход к решению проблемы…
Миссис Маклахлан, весело машущей с берега, было невдомек, в какой близости Стрега-Борджиа находились от новой реинкарнации демона Асторота. Знай няня об этом, она не раздумывая бросилась бы в воду в чем была и поплыла туда, где семья пребывала в блаженном неведении о присутствии демона. Они мягко покачивались на волнах, пока Титус налегал на весла маленькой лодочки, которая стала лучшим подарком за все тринадцать лет его пребывания на этой планете.
— Посмотри, — сказала Пандора, — твоя лодка такая новая, что даже смола сочится из досок…
Как раз под одной из таких досок Тарантелла протянула волосатую конечность и оторвала Асторот от ножки Дэмп. Прежде чем демоница успела открыть свой еле различимый ротик и издать протестующий крик, она оказалась полностью покрыта чем-то липким и удушающе пахнущим сосной. Это прозрачное вещество сломало ей усики, залило удивленные глаза, просочилось в жвалы и проникло в преджелудок, покрыв ее таким образом изнутри и снаружи вязкой массой. Тарантелла с удовлетворением осмотрела свою работу, прежде чем зашвырнуть упругую каплю в Лохнагаргулью и тем самым запустить процесс химической трансформации сосновой смолы в янтарь, лучший в мире консервант. Янтарь, вещество, в котором находят насекомых каменного века в полной сохранности и в котором их маленькие тела пребывают в вечном заточении.
— Мне нравится запах, — сказал синьор Стрега-Борджиа, одобрительно принюхиваясь. — Напоминает о лесах возле дома моего отца, где я жил ребенком… — Он порылся в корзине и достал бутылку и три бокала. — Шампанское или персиковый нектар?
Фигуры Лэтча и миссис Маклахлан, оставшихся на берегу, все уменьшались по мере того, как Титус усердно греб к середине залива. Краски неба сгустились до пурпурных тонов, и начали появляться первые вечерние звезды. Над лодкой кружили Ффуп и Сэб; они еле шевелили крыльями, паря в теплых воздушных потоках, восходящих от окружающих Лохнагаргулью холмов. С коротким хлопком Лучано откупорил бутылку своего драгоценного «Бароло» и налил капельку для жены и полный бокал для себя.
— Я, хм… эээ, — начал он, глядя на Бачи, которая ободряюще улыбалась ему. — Да… эээ, дети. Поднимите ваши бокалы за… эээ…
Титус и Пандора в смущении смотрели на отца. Дэмп, не понимая значения бокала, наполненного персиковым нектаром, опрокинула свой за борт. Узнав одну из двух бутылок «Бароло», которые отец спас от Фьяммы д’Инфер, Пандора заерзала от любопытства. Она уже готова была спросить, что именно они празднуют, когда ответ сам собой возник у нее в голове.
— Нет — НЕТ, НЕ СМЕЙ! — завизжал Титус, увидев, как гигантская голова пробивает поверхность воды, а кольца змееобразного хвоста опасно вздымаются над их маленькой лодочкой.
— Не наложи в штаны, сынок, — добродушно прошипел Спящий. — Я и раньше лодки не опрокидывал, и сейчас начинать не собираюсь. — Затем, откашлявшись со звуком промышленной кофеварки, Спящий начал петь серенаду далекой подруге:
