Не тяни леопарда за хвост

видеть человеческого горя, и Шалфонт-хаус стал приютом не для одной юной заблудшей души. Здешнюю экономку никто не назвал бы заблудшей и уж тем более юной, но бесконечное добросердечие Эвелины осчастливило и ее. Дальняя родственница Эвелины по материнской линии, экономка вышла замуж за деревенского пастора, а после его безвременной кончины оказалась на улице. Женщинам среднего класса очень нелегко приходится в жизни. Ни образования, ни каких-либо профессиональных навыков, ни средств к существованию... Если не образование, то все остальное миссис Уотсон получила в доме Эвелины и Уолтера, и ее преданность хозяевам была безгранична.

Зная эту расторопную, заботливую женщину, я не сомневалась, что она и сама прекрасно справится с детьми и вещами. Каюсь, читатель. Мои жалобы мужу были преувеличены... слегка. Совсем немножко. Проблем все равно оставалось предостаточно, о чем я немедленно и сообщила экономке.

Мы не взяли в Лондон ни одного из своих кентских слуг. Роза — моя правая рука; Амарна-хаус без нее просто не выстоит. От Уилкинса, честно говоря, здесь больше забот, чем пользы. С удовольствием прихватила бы Джона, но разве можно было оторвать его от молодой жены и новорожденного сына?

— Не тревожьтесь, мэм. Мы справимся, — заверила меня миссис Уотсон. — Правда, трое из девушек недавно вышли замуж и покинули дом, но таких бедолаг в Лондоне хватает.

— К сожалению, — вздохнула я.

— Да, мэм... — Экономка покачала головой. Она не изменила моде своей юности и никогда не появлялась без чепчика на убеленной пышными сединами голове. Чепчики эти выдавали некоторую игривость характера: каждый новый головной убор отличался от предыдущего экстравагантностью отделки, яркостью ленточек и немыслимым количеством цветочков. В день нашего приезда миссис Уотсон выглядела так, словно целое облако розовых, сиреневых и лиловых бабочек вспорхнули с цветущего поля и опустились ей на голову.

— Нужно будет дать объявление в «Пост», — сказала я. — Детей нельзя оставлять без присмотра. Пригласим к малышке Виолетте няню, а для мальчиков наймем кого-нибудь... м-м... повыносливее и покрепче.

— Гувернера, мэм?

— Скорее конвоира. Как вы считаете, среди лакеев не найдется...

— Ребята они неплохие... — с сомнением отозвалась экономка, — но образования никакого, и манеры... Вряд ли вы их одобрите.

— Бог с ними, с манерами! Меня одно заботит: чтобы Рамсес не покалечился сам и не угробил своего кузена. Они не ладят, миссис Уотсон. И это еще мягко сказано. Каждую минуту готовы вцепиться друг другу в глотку.

— Мальчишки есть мальчишки, — добродушно улыбнулась экономка. — С девочкой пока побудет кто- нибудь из наших горничных. Кейт, скажем... или Джейн. Ну а мальчики... Боб, на мой взгляд, крепкий парень...

— Положусь на вас, миссис Уотсон. Полностью вам доверяю.

Сбросив с плеч домашние проблемы, я отправилась решать другие, не менее важные.

Денек выдался на редкость славный. Порывы ветра с моря слегка развеяли дымные облака, и в небе над Лондоном местами даже проклюнулись голубые островки. Шаг мой был свободен и легок. Я с сожалением поглядывала на встречных дам: затянутые, словно в панцирь, в корсеты, они семенили на каблуках высотой в добрых пять дюймов, ежеминутно рискуя сломать себе шею. Бедные, бедные жертвы безвкусицы, навязанной обществом. Жертвы, однако, добровольные — такие же, скажем, как и неразумные индуски, которые покорно ныряли в могилу вслед за своим «хозяином и повелителем». Гуманный закон Британии положил конец этой варварской традиции. Какая жалость, что закон Британии недостаточно гуманен по отношению к моим соотечественницам...

Погрузившись в раздумья, я не замечала поспешного цоканья чьих-то каблучков, пока за спиной не раздался задыхающийся голос:

— Здравствуйте, миссис Эмерсон!

— Здравствуйте и до свидания, мисс Минтон. — Замедлить шаг я и не подумала. — Вам незачем меня преследовать. Мои сегодняшние планы читателям «Миррор» неинтересны.

— Пожалуйста, миссис Эмерсон... Остановитесь... на секундочку! Я за вами не поспеваю. Хотелось бы... извиниться.

Журналистке повезло. На Риджент-стрит нам пришлось затормозить, поскольку улица была запружена экипажами.

— Я вела себя отвратительно, — хватая ртом воздух, лепетала мисс Минтон. — Мне очень стыдно, честное слово. Но это он... он во всем виноват! Вы не представляете, как он меня раздражает!

Я проскочила дорогу перед омнибусом. Мисс Минтон — следом, едва не угодив под колеса.

— Речь, полагаю, о мистере О'Коннелле?

— Н-ну... да, о ком же еще. Хотя он ничем не хуже остальных. Мы живем в мире мужчин, миссис Эмерсон. Женщина, чтобы чего-то добиться, не должна уступать им в агрессивности.

— Но не должна и уподобляться им в грубости, мисс Минтон! Уж поверьте, можно добиться успеха в любой профессии — и при этом не уронить звания леди.

— Справедливые слова, миссис Эмерсон. Я и сама бы о вас лучше не сказала. Но таких, как вы, больше нет! Позвольте начистоту, миссис Эмерсон? С первой статьи о ваших приключениях в Египте я только на вас и равнялась. Даже за это дело взялась с надеждой на встречу с вами — моим кумиром, моим божеством!

— Гм-м... Что вам сказать, мисс Минтон... Не скрою, ваши устремления мне приятны, и я прекрасно понимаю, что журналистика — нелегкий хлеб для женщины.

— Значит, вы меня прощаете? — воскликнула девушка, прижав ладошки к груди.

— Прощать ближнего — долг каждого христианина, а я стараюсь следовать рекомендациям Священного Писания. Зла я на вас не держу, мисс Минтон, что, однако, не означает моего согласия с вами сотрудничать. В чем бы то ни было, и уж менее всего — в погоне за сенсациями.

— Это понятно... — пробормотала журналистка. — А вы не... э-э... Вы случайно не в Скотланд-Ярд идете?

Мне хватило одного взгляда на ее плутовскую улыбку, чтобы понять, куда ветер дует.

— Решили позабавиться за мой счет, мисс Минтон? Рада, что у вас нашелся повод для веселья. Правда, неудачный. Я иду в редакцию «Пост». Причем меня, заметьте, не интересует та из ваших колонок, где убитые горем лондонцы оставляют невнятные описания пропавших без вести родственников. Я ищу всего лишь прислугу. Затем я отправлюсь в Британский музей к мужу, где он работает... вовсе не над раздутым вами делом «мумии-убийцы», а всего лишь над собственной Историей Древнего Египта'. Все, как видите, вполне прозаично. Помешать вам меня сопровождать не в моих силах, но предупреждаю — путь предстоит долгий и утомительный. Вы лишь зря потратите время.

Мисс Минтон округлила глаза:

— Неужели вы собираетесь добираться до Флит-стрит, а потом еще и до Блумбери пешком?

— Разумеется. Mens sana in corpore sano, мисс Минтон. Систематическая тренировка...

— О да, конечно! — с жаром согласилась моя юная собеседница. — И доказательство тому — ваш цветущий вид и стройная фигура! Надеюсь, вы не против, что я позволила себе комплимент...

— Нисколько.

И впрямь — с чего бы мне быть против? Славная девушка. И манеры приятные, когда она дает себе труд о них вспомнить. Возможно, Эмерсон был не так уж и не прав, настаивая на нашем сходстве...

— А ваш наряд! — восторженно продолжала мисс Минтон. — Какая прелесть! Практичный и в то же время красивый. Модный, но и удобный...

— Жаль, не могу вернуть комплимент, дорогая. Правда, платьице на вас миленькое. Теперь так носят? Рукава, похоже, стали еще шире («Уму непостижимо! Куда уж шире!»), а юбки, слава богу, короче... Надеюсь, вы не запутаетесь в этих оборках. И цвет вам к лицу... как его называют? Горчичный? Шафрановый? Вы бы все же застегнули пальтишко, мисс Минтон. Ветерок сегодня прохладный. Позвольте-ка