жару? А то — голодными останемся.
От голоса девушки мужчина, названный атаманом, очнулся и переспросил:
— Что?
— Мясо пригорает… — повторила Галия.
— Нет, про сон…
— Уснули, говорю все, а мясо сгорает…
Куница перевел рассеянный взгляд на догорающий костер и окончательно пришел в себя.
— Так что ж ты сидишь? — ухватился за ближайший прут, с нанизанной на нем четвертью заячьей тушки и радостно заорал. — Эй, други! Очнитесь! Все не так плохо… Я же вам еще о своем последнем сне рассказать не успел.
— О чем? — быстро повернулся в его сторону белобрысый здоровяк. — Да, ты упоминал, что-то…
— Но, ведь мы реликвию уже нашли и у нас ее украли… — более равнодушно отнесся к словам товарища Василий. — Чем теперь поможет какой-то сон? Пусть даже самый вещий…
— Хватайте мясо, пока оно окончательно не превратилось в угли, и слушайте…
В голосе казака не осталось и следа от былого уныния. И заразившись его неожиданным задором, расшевелились и остальные.
По крайней мере мясо было спасено…
— Так вот… — начал Куница, когда первый голод был утолен и процесс поспешного поглощения пищи перешел в стадию неспешного и вдумчивого пережевывания. — В прошлую ночь мне вновь приснился отец… Теперь я точно знаю, что он жив, и прячется где-то неподалеку от того места, на котором небесный архистратиг вручил ему священную хоругвь. Думаю, нам следует не медля, разыскать его.
— Отыскать отца, дело святое, — согласился опричник. — Более того, это твой сыновний долг. Но… Не сочтите меня за тупого чурбана, чем это поможет нам в поисках похищенной реликвии?
— Точно не знаю, — искренне ответил Куница. — Вот только не верю я, что все так просто. Отец многое повидал, и житейской или военной смекалкой, смог бы многих за пояс заткнуть. А ведь он не мог не догадываться, что коль враги прознали о реликвии, то после известия о гибели Тимофея Куницы, в первую очередь станут приглядывать за его родней. Нет, он должен был что-то мудрее придумать, чем отослать небесную хоругвь домой, небрежно засунув ее в старую кульбаку. И так странно, что до сих никому пор не пришло в голову взять, да выпотрошить седло.
— Может, оттого и не пришло, — возразил Орлов, — что и другие, как ты, решили, будто это слишком просто и глупо.
— Ну, хорошо, пусть так. Но ведь все эти вещи могли попросту не попасть в Михайловку. Те самые товарищи отца, которым он доверил их доставку, могли и сами сгинуть. Мало ли какая беда поджидает человека в Диком Поле?
— Значит, другого выбора не было. Пришлось рискнуть…
— Вот-вот… — кивнул Тарас в такт своим мыслям. — Собственно, к чему я и веду. Точно ничего не известно. И пока отец сам не расскажет, как все случилось с ним на самом деле, мы — можем только гадать.
— Хорошо, — согласился Небаба. — А ты знаешь, где именно искать то самое место? Видел во сне какие-то характерные приметы?
— Увы… Но, уверен — если найти кого-то из тех, кто были тогда вместе с ним, они нам его укажут.
— А этих где искать?
— Думаю, на Сечи, — пожал плечами Тарас. — Там точно либо их самих застанем, либо что-то важное разузнаем.
— Что ж… можно и на Сечь махнуть. Галия хоть и не покойный атаман, царствие ему небесное, но кобылка из нее ничуть не хуже Призрака получилась. За пару дён домчит. Как считаешь, девонька? Справишься? — Небаба чуть насмешливо легонько ткнул шаманку локтем в мягкий бочок. — В женском обличии тебе все равно в Кош дороги нет, а лошадкой — добро пожаловать.
— Если господин прикажет… — спокойно ответила та, одновременно на пару ударов сердца делая жилетку Степана совершенно прозрачной, а потом возвращая ей прежний вид. Мол, не забывайся чародей, кто тут правит бал… — Но, мне кажется, что пробираться на Запорожье нет резона.
— С чего бы это? — поинтересовался Тарас, с усмешкой поглядывая, на встревожено лапающего руками свою одежду здоровяка.
— Думаю, каждый, кто может держать в руках оружие и прознает о том, что орда двинулась к Хотинской крепости, поспешит под ее стены. Вот там вы и найдете всех, кого ищете.
— Приятно видеть, когда женщина не только красива, но и умна… — согласился с ее доводами Василий. — Разумное предположение. А главное, Хотин к нам не только гораздо ближе Запорожья, но и по пути… Не найдем нужных людей — поедем дальше.
— Вот и решили, — решительно плеснул себя по коленям Куница. — Сейчас давайте спать, а с рассветом, и двинемся, Богу помолясь… Странно, други, но я почему-то убежден, что у нечисти сегодня не возникло повода для веселья, — и вся эта запутанная история только начинается…
КОНЕЦ КНИГИ ПЕРВОЙ
ГЛОССАРИЙ
* УНИЯ — столь странная ситуация, когда ключи от православных храмов на территории правобережной Украины находились в руках евреев, сложилась после Люблянской унии, когда Сигизмундом ІІІ стала взиматься пошлина с церквей признавших главенство Рима.
Таким образом, в глазах селян виновником их бед оказывался не святейший Папа, издавший несравнимый ни с чем по изуверской хитрости указ, а — несчастный жид, которому всего лишь было поручено собирать деньги. Причем, арендную сумму коронная казна брала с него вперед, вместе с налогом на питейное заведение, совершенно не заботясь тем, как он сумеет их себе вернуть. И понятное дело, что евреи, люди иного вероисповедания, не видели греха в том, чтоб запирать церкви, требуя возвращения потраченных денег. В то время, как крестьяне никак не могли взять в толк — почему они должны платить корчмарю-еврею, за право молиться христианскому Богу.
* ЖИД — (в позднепраславянском *zidъ) — традиционное славянское обозначение евреев и иудеев. В старославянском и древнерусском языках служило нормативным этнонимом для иудеев. В том числе проживающих в Хазарском каганате и в Киевской Руси (в единственном числе употреблялась также форма жидовин). Позднее приобрело негативный оттенок и стало означать также скупых и корыстных людей. Заимствовано из лат. Judaeus — 'иудей'.
В результате реформаторской деятельности коммунистов, в современном русском языке, употребление слова 'жид' стало носить бранный, презрительный и антисемитский характер — в то время как в западнославянских языках оно имеет изначальную и совершенно нейтральную окраску.
К примеру, в украинском языке слово 'жид' было нормативным этнонимом для еврея до 30-х годов XX века, а на Западной Украине — и дольше, пока не приобрёло отрицательный смысл под влиянием русского языка. Н. Хрущев писал в своих мемуарах, что когда в 1939 году выступал перед евреями 'освобождённой' Западной Украины, называя их, разумеется, 'евреями', последние оскорблялись и объясняли ему, что их следует назвать не 'евреями' (тогда именно это слово считалось бранным), а 'жидами'.
Вследствие влияния культуры СССР, в белорусском языке слово 'жыд', ранее считавшееся допустимым, в настоящее время тоже не употребляется как нормативный этноним, заменяясь на яѓрэй.
Зато в польском 'zyd', словацком 'zid', чешском языках 'zid', литовском 'zydas', венгерском 'zsido' этимологическое соответствие русскому слову жид означает как 'еврей', так и 'иудей' (иногда с орфографическим разграничением — в польском и чешском это слово пишется с большой буквы в
