— Нечего ему разжевывать, Макс. Ставь задачу, и крышка. А откажется выведи и пулю в затылок, — завалясь в угол на пулеметные ленты, крикнул другой солдат.
— Да, да. Я слишком долго дипломатничаю с тобой, приятель. Слушай боевую задачу! Перед тобой два пулемета и ракетница. Будешь из них стрелять попеременно, через каждые пять минут. И одновременно бей из ракетницы.
— Куда стрелять?
— Неважно куда. Стреляй, и крышка. А мы ляжем поспим. Четвертые сутки не спали. Валимся с ног. Да смотри, не вздумай и ты уснуть. Партизаны сейчас же забросают нас, как котят, гранатами. А будешь хорошо служить, без награды не останешься. Нам всем, охраняющим железную дорогу, обещали по два гектара леса.
Карке больше не утруждал себя расспросами. Он понял. Перед ним два законченных идиота, помешавшихся на двух гектарах леса. О, неужели и он был вот таким же слепым чурбаном, тешившим себя надеждой получить сорок семь десятин земли? И ему вдруг стало так стыдно за самого себя, что он готов был провалиться сквозь землю. Однако земля в дзоте была устлана колотыми плахами, и он не проваливался, а стоял смиренно, пригвожденный собственным позором. Потом, не зная зачем, поклонился и сказал:
— Спасибо. Землю я уже получил. Теперь дело за лесом.
— Да, да… Мы будем очень богаты, очень бога-ты, — засыпая в углу на пулеметных лентах, бормотал новый идиот, поверивший беспардонному вранью изолгавшегося фюрера.
'Что ж… Пусть безрогие скоты тешат себя надеждой, — подумал Карке. Пусть мечтают о двух гектарах чужого леса. Так легче будет лечь под березу, как легли те упомянутые двое. А Карке уже сыт всем по горло. Карке не хочет лежать под березой во имя того, чтоб штурмовик Отто, отрастив живот, соблазнял из-за шторы чужих жен'.
Как и было наказано, он пострелял из пулеметов минут тридцать, обождал, когда претенденты на Брянский лес посильнее захрапят, затем снял с их солдатских ремней фляжки со шнапсом, взял со стола буханку эрзац-хлеба, кусок эрзац-сыра, тихонько вышел из дзота, спустился на полотно железной дороги и зашагал по шпалам. Привет олухам царя небесного! Да не проснуться вам, пока ноги не унесут 'национального героя' Германии на почтительное расстояние.
…Километрах в трех от покинутого дзота Карке присел на рельс, снял с ремня реквизированную фляжку и выпил за встречу с партизанами и русский плен. Ему казалось, что в эту метельную ночь он обязательно увидит партизан и поднимет перед ними руки. Но ночь кончалась, лес густел, а партизан все не было. И тогда, чтоб привлечь к себе внимание, Карке, пошатываясь от опьянения, во все горло запел русскую «Катюшу».
Кончалась песня, кончался лес, а партизаны, так нужные Карке, не появлялись. С горя он выпил еще и, окончательно захмелев, потеряв контроль над собой, запел во всю глотку:
Вперед, кобыла, ты не забыла
Дорогу, милая, домой,
Где есть красотки,
Где нет чесотки
И где нет мин над головой.
— К черту войну! К черту штурмовиков и фюреров. Жулики! Воры! Меня обокрали. Обчистили как липку. У меня обесчестили жену! Куда смотрит фюрер? Снять штаны на его 'Майн кампф' я хотел! Ау-у, фюрер! Ты слышишь? Ау-у!!!
Еще долго, наверное, кричал бы, бушевал 'национальный герой' на полотне железной дороги, если бы ему не преградила дорогу выкатившаяся из-за поворота дрезина, вооруженная четырьмя пулеметами и пушкой на прицепной платформе. Карке и подумать не успел, что ему делать, как с передней платформы ударил пулемет. Разрывные пули распороли шинель и боковую подушку. Туча пуха окутала Карке. Дрезина, заскрипев тормозами, остановилась. Стоявшие на платформе пулеметчики опешили. Человек, которого они сочли сраженным наповал, стоял среди дороги на четвереньках и подбирал рассыпавшийся куриный пух. Потом встал, зашпилил разорванный бок шинели булавкой и, размахивая кулаками, двинулся на дрезину:
— Негодяи! Идиоты! В кого стреляете? Завтра была бы в трауре вся Германия. Фюрер снял бы с вас шкуру. Я национальный герой всей Германии! Мои кальсоны висят под стеклом рядом с кальсонами Бисмарка и Карла Великого! Где ваше начальство? Кто командует вами?!
Солдаты дрезины сочли кричавшего ненормальным человеком, рехнувшимся на фронте, но, когда тот распахнул шинель и на мундире у него блеснули два Железных креста и две медали 'За зимовку в России', все пятеро вытянулись во фронт.
— Я спрашиваю, где ваш командир? Кто вами командует? — закричал еще строже Карке.
— У нас нет командира. Он убит. Нам обещали прислать пополнение. Десять солдат и командира.
— Прекрасно! Командовать дрезиной буду я, национальный герой Германии!
Карке с помощью солдат поднялся на платформу.
— Куда шла ваша дрезина? Цель поездки?
— Каждое утро мы развозим по огневым точкам продовольствие, патроны и собираем убитых.
— Превосходно! Слушать мою команду. Отныне эта дрезина будет именоваться бронепоездом 'Черная шаль', а вы — боевым экипажем. Хайль Гитлер!
— Зиг хайль!
— А теперь — по местам! Курс назад!
— Как назад? Мы еще не обслужили те дзоты, что впереди.
— Поздно. Они уже раздавлены русскими танками.
— Не может быть! — усомнился один из солдат. — Час тому назад нам звонили и просили прислать им гранат и хлеба.
— Молчать! Исполнять команду! Распустились тут, тыловые крысы. Я вам наведу порядок. Заводи дрезину! Вперед, куда приказываю! Хайль!
Экипаж послушно занял свои места. Карке уселся в кресле каюты. Дрезина тронулась.
11. БРОНЕПОЕЗД 'ЧЕРНАЯ ШАЛЬ' ПОЛУЧАЕТ ПОПОЛНЕНИЕ. КАРКЕ СТАВИТ ЭКИПАЖУ ПЕРВУЮ БОЕВУЮ ЗАДАЧУ
— Новобранцы! Храбрые защитники рейха! — поднявшись на открытую платформу, начал свою речь Карке. — Вам дважды дьявольски повезло.
— В чем? — спросил кто-то из шеренги мерзнущих возле дрезины солдат.
— Ну, прежде всего, вы, сопляки, попали не на фронт, а на курорт. Взгляните на эти небесные сосны и ели. Что это такое? Это, желторотые птенцы, Брянский лес. Целебный бальзам! Не скальте зубы. Это говорит вам человек, уже изрядно понюхавший этого бальзама. Не один я нюхал. Многие нюхали. Но, к сожалению, они не могут подтвердить этого по той лишь причине, что отнюхались и лежат под этими соснами. Почему лежат? Да потому, что нюхали не только бальзам, но и порох. Вам тоже придется нюхать и то и другое. За талию и вес не беспокойтесь. Хозяева здешнего курорта растолстеть не дадут. Они применяют массажи. Бег по болотам от дзота к дзоту.
Карке поправил на голове одеяло, оторвал от ноздри сосульку.
— Вот это первое преимущество вашей службы. Второе. Вы будете служить на знаменитом бронепоезде фюрера 'Черная шаль'! Наша 'Черная шаль' в сутки раз выходит на линию Брянск — Сухиничи и подбирает на железной дороге убитых солдат рейха. 'Черная шаль' за свой рейс привозит по две платформы. Иногда нам приходится прицеплять и третью… Затем наш бронепоезд идет на линию Брянск Орел и привозит оттуда по две платформы убитых партизанами. После этого мы отправляемся на линию Брянск — Рославль и привозим также одну-две платформы. Как видите, работа нетрудная. Пугать партизан и собирать убитых. Вас тоже, если убьют, доставят на 'Черной шали' прямо на кладбище. А кладбища здесь, в Брянских лесах, роскошные! Березовые кресты. Березовые заборы… И ряды, ряды… По сто, двести могил
