да?
Элма покраснела. Опять сарказм — вот, оказывается, каким станет ее крестный путь! Решив не позволять ему больше жалить ее, она отрезала:
— А почему бы вам не убраться к черту?
Крейтон помрачнел, как будто кто-то взял да выключил свет в его глазах. Они потускнели, а их обладатель снова повернулся лицом к морю, сжав руки в кулаки.
Элму на миг посетило странное чувство: ей показалось, что если бы гигант удостоил ее ответа, то сказал бы что-нибудь вроде: «Я уже бывал там и не раз».
Ощущение вины охватило ее: конечно, она разбередила страшную рану, связанную с его прошлым! Он все еще переживал смерть жены. Утрата половины себя самого — для кого это не было бы страшной пыткой… Сочувственно глядя на его могучую спину, Элма произнесла гораздо мягче:
— Простите, с моей стороны это было бестактно. Но я просто защищалась от ваших нападок.
Казалось, прошел час, прежде чем он кивнул и сказал просто, без подначек:
— Вы правы. От меня вам одни неприятности, мисс Селби. Это я должен извиниться. — С этими словами он повернулся, и их глаза встретились. Глубина горя, которую она смогла прочитать в его взоре, потрясла ее, как удар молнии. Но еще большим шоком для молодой женщины оказалось нечто, безусловно присутствующее во взгляде этих мрачных глаз, нечто, предвещавшее бурю.
Но могло ли Крейтона Кеннета так же притягивать к ней, как ее к нему? И он сражался с неодолимым желанием всеми возможными в его положении видами оружия — как все время делала и она, стараясь избегать его взгляда.
— Забудем это, мистер Кеннет, — предложила она, стараясь не выдать голосом волнения. — Не думаю, что наше пребывание здесь продлится долго. Эзра сказал, что сделает все возможное, чтобы побыстрее вызволить нас отсюда.
— Он сказал, что пришлет самолет обратно? — очень тихо спросил Крейтон.
— Не совсем так. — Она снова почувствовала дрожь во всем теле, не зная, была ли та реакцией на то, что Элма прочитала в его глазах, или просто с моря повеяло промозглой сыростью. — Но я уверена, он знает что делать.
Уголок губ Крейтона чуть изогнулся, но на сей раз без привычного ехидства.
— Боюсь, что нет. У него несколько двойственное представление о долге. Он наверняка сказал, что собирается помочь, но ничего о самолете, верно?
Эма растерялась.
— О чем вы?
И уж совсем поразило Элму то, что Крейтон мягко взял ее за руку.
— Пойдемте в дом. Мне уже невыносимо слушать дальше вашу зубную дробь.
— Но что вы имели в виду, говоря о двойственном чувстве долга? — спросила она, пытаясь совладать с дрожью в теле.
Он усмехнулся, но это был невеселый смех.
— Совсем недавно Маковски решил, что мне нужна женщина, — мрачно объяснил Крейтон. — Думаю, вы показались ему удачной кандидаткой.
— Я? — Элма застыла как вкопанная, уставившись на собеседника. — Надеюсь, вы не думаете, что он имел в виду… нас… что мы…
— Воображаю, что именно это он и имел в виду.
Его откровение совершенно ошеломило Элму. Губы ее задрожали, и из горла вырвался сдавленный стон.
— Вижу, эта мысль вас возбуждает, — произнес Крейтон с угнетающей иронией. — Ваша бледность говорит сама за себя, мисс Селби. Я польщен.
— Идея переспать с вами принадлежит Маковски, не мне!
В ярости она что было сил вырвала руку из его широкой ладони и, пошатываясь, пошла по направлению к дому. Даже несмотря на то, что она сама слышала довольно прозрачные намеки Эзры в отношении женщин, Элма отказывалась верить, что на ее счет можно строить подобные гнусные предположения. Смертельно уставшая и обиженная, она заявила, обернувшись к Крейтону:
— Самолет обязательно прилетит!
— Хотите пари?
— На сколько?
— На десять тысяч долларов.
Элма готова была испепелить его взглядом.
— Не смешите меня.
Взгляд его словно проникал в ее душу, но на сей раз Крейтон промолчал. Решив ускорить развязку и сменить тему, она выпалила на одном дыхании:
— Предупреждаю вас, мистер Кеннет, если вы попытаетесь хотя бы одним пальцем дотронуться до меня, то пожалеете. Я прошла курс самообороны и знаю, как ответить на подобные посягательства.
С этими словами она резко повернулась с намерением поспешить домой. Но тут же почувствовала, как на плечо ей легла тяжелая рука, и в следующий момент Элма вновь оказалась лицом к лицу со своим недругом. Играющие желваки выдавали его настроение лучше всяких слов.
— Уверен, вы можете даже совсем сломать меня, Элма. На сей счет у меня нет никаких сомнений. — Крепко держа ее за плечи, он направился к дому. — Думаю, вы не возражаете, если я буду называть вас Элма.
Молодая женщина напряглась как пружина.
— Буду! Возражала и буду возражать против всего, что вы скажете и сделаете, — все время, пока я здесь!
— Отлично, — подвел он итог беседы с напускным безразличием. — И, пока мы будем ожидать появления самолета, вы можете звать меня просто Крей.
5
Пока Крейтон тащил упиравшуюся пленницу по направлению к дому, гнев его понемногу остывал, и Элма увидела прежнюю печаль в глазах гиганта.
— Клянусь небом! — продолжал он бушевать для видимости. — Как только доберусь до Маковски, то задушу этого ублюдка своими руками.
— Но вы ведь сами не уверены в том, что он не пошлет самолет, — с робкой надеждой возразила Элма. И широко раскрыла глаза, когда вместо ответа Крейтона услышала какое-то особенно замысловатое проклятие.
Заметив ее взгляд, Крейтон вынужден был объяснить:
— Это я-то не уверен? Последний раз, насколько я помню, самолет компании без особого труда взял на борт шестерых. Мой хитроумный адвокат заранее предупредил пилота, и тот покорно нес эту ахинею насчет перевеса и прочего. Помяните мое слово: Эзра хочет, чтобы у меня здесь была женщина, и полагает, что белокурая красавица вроде вас — как раз то, что нужно.
Элма почувствовала, как щеки ее предательски заалели. Он назвал ее белокурой красавицей!
Крейтон еще раз чертыхнулся, и женщина совсем поникла.
Он отпустил ее, только когда они достигли веранды. Она повернулась и, задыхаясь, выпалила ему прямо в лицо:
— Со мною еще никогда так жестоко не обходился ни один… — Чтобы продолжить фразу, Элма была вынуждена остановиться и глубоко вздохнуть. Мрачно скрестя руки на груди, он договорил за нее:
— …Мужчина. — Затем сам сделал глубокий вздох и сказал: — К черту, забудем это. Простите меня. Я понимаю, что действовал не лучшим образом, но так всегда бывает, когда мужчина чувствует, как его подцепили на крючок.
