первый взгляд кажется, что без всех этих нехитрых донжуанских радостей вроде как и романа не получится. Еще как получится — в том-то вся и фишка! Уже на следующий день знакомства иранский кавалер пригласит тебя к себе домой. Но не подумай дурного: тебя сразу проводят на женскую половину, где ты познакомишься с мамой своего ухажера, его сестрами, женами и детьми (если таковые имеются). Вы попьете чаю с уилу-шербетом, покурите кальян и поболтаете о том-о сем по-персидски. На следующий день ты в ужасе побежишь покупать обратный билет и поспешно прыгнешь в самолет. А вдогонку тебе полетит телеграмма от персидского поклонника — с предложением руки и сердца. Разве не круто?
СЛОВАРИК ГУРМАНА:
ОТОБЕДАЕМ С ВЕЛИКИМИ?
Находясь в Тегеране, Грибоедов очень любил полакомиться еще одним популярным местным блюдом — лагманом. Кстати, им же потчевали Есенина в Баку, стараясь во всем воссоздать иллюзию Персии. Говорят, поэт даже записал рецептик — на полях черновика своих «Персидских мотивов». Мне удалось раздобыть тот самый рецепт: воспользуйся им — и ты тоже сможешь побывать в загадочном Иране, не выходя с собственной кухни.
Муку просеять через сито, собрать горкой, сверху сделать лунку, влить подсоленную воду и замесить крутое тесто для лапши. Хорошо вымесить, скатать шаром, накрыть полотенцем и дать выстояться 20–30 минут. Раскатать тонким пластом, нарезать полосами шириной 5–6 см, а затем поперёк — тонкую лапшу. Отварить в подсоленной воде до готовности, откинуть на сито, чтобы стекла вода.
Приготовить мясной соус — «важу»: мякоть мяса нарезать мелкими кусочками, опустить в казанок с разогретым жиром, добавить нарезанные мелкими кубиками репчатый лук, морковь, редьку, сладкий перец и, посолив, пассеровать вместе с мясом. Затем положить картофель, нарезанный дольками, залить водой, проварить, добавить томат-пюре, рубленый чеснок и довести до готовности.
Лапшу перед подачей на стол обдать кипятком, выложить на большое блюдо или разложить в пиалы, залить соусом «важу» и посыпать мелкорубленой зеленью. Удачи!
А теперь рассказываю по секрету, как это было на самом деле.
Из всей поездки позитивного было только то, что Айрапет разорился для меня на СВ.
Но уже на перегоне Москва-Белгород, пока я курила в тамбуре, у меня из купе сперли плащ. Хорошо еще, что сумку с деньгами я додумалась взять с собой. А поскольку я и в плохом стараюсь видеть только хорошее, я очень обрадовалась, что додумалась не брать с собой ноутбук. Понятное дело, что он тоже бы «ушел» от меня в районе полустанка Залихвайка.
На участке от Харькова до Ростова ко мне «в гости» вломился сосед по вагону с бутылкой горилки и пресловутой шпундрой. Выставить гарного хлопца я не смогла, поэтому в течение часа терпливо выслушивала какие-то бесконечные истории про «пацанов со Львова», пока мой гость неожиданно не заснул, уронив голову на вагонный столик — аккурат между стопкой и закуской. Раздался богатырский храп, и даже существенная вибрация головы о стол, возникающая по причине трения колес поезда о рельсы, не могла прервать сладкий сон львовского парубка. Пришлось ангажировать проводника, который буквально вынес непрошенного визитера и доставил его на пассажирское место, положенное ему согласно купленному билету. Но польза от попутчика все же была: именно от него я узнала, что такое кныши, как готовить кендюх и отведала настоящей хохляцкой шпундры.
После Грозного в нашем вагоне нарисовался черноусый джигит и тут же прицепился ко мне, настойчиво зазывая в вагон-ресторан. Его можно понять: других дам, путешествующих в одиночестве, в нашем вагоне просто не было! Я сначала отказывалась, а потом вспомнила, что я все же на задании — и согласилась. В ресторане на колесах мой кавалер загнал бедную официантку в кокошнике и переднике в усмерть, требуя от нее каких-то невозможных изысков, вагонным меню никак не предусмотренных. Судя по всему, хотел поразить меня своим кавказским хлебосольством.
Угостившись ж/д версией долмы и подняв поочередно тосты «за маму, за папу, за детей, за семью, за друзей и за то, чтобы праздник был каждый день», мы с новым знакомым прешли на личности. Он сообщил мне, что его зовут «Эльшад с Нахичевани», но вообще-то он живет в Москве и работает на Черкизоне (привет Верочке!). Я рассказала, что я журналистка, чем несказанно впечатлила собутыльника. Он принялся расспрашивать, видела ли я живых звезд? Особенно его интересовали популярные блондинки. В конце нашего застолья, уже изрядно назюзюкавшись, джигит нацарапал на ресторанной салфетке свой нахичеванский адрес и телефон и протянул мне со словами:
— Вах, слюший, узнай там, да? Нельзя ли нам в Нахичеван тот беленький гимнасточка прислать? Красивий, бляндинка! Как его? Хоркина Светочка! Вах-вах-вах, какой красавица, какой умница! У нас как по ящик ее покажут, так весь базар плачет, Аллах свидетель! Ти ей скажи: пусть все бросает и приезжает, да? Я Мамед предупрежу, он у нас весь базар держит, балшой человек, денег — кури не клюют! Ми тут Светик райский жызн арганизуем, клянусь мамой!
Клятвенно пообещав подвыпившему джигиту передать все его сладкие речи лично Светлане Хоркиной, я дождалась, пока он отлучится в туалет, и смылась к себе в СВ. Закрылась на ключ и предупредила проводника, что никого не жду и ложусь спать. И все равно полночи кто-то громко и настойчиво не только стучал в мою дверь, но и отчаянно в нее бился. Похоже, всем телом. Судя по отборным кавказским ругательствам, раздававшимся из коридора, это был он — подло брошенный мною поклонник Хоркиной.
В Баку я обосновалась в каком-то подозрительном караван-сарае, позиционировавшем себя как «4 -звездный отель», и два дня честно протусовалась по городу. Заведение кишмя кишело любвеобильными постояльцами и на ночь приходилось не только запираться на ключ, но и задвигать дверь тумбой с телевизором. Чтобы днем лишний раз не зависать в стремном «отеле», я осмотрела все бакинские достопримечательности и даже посетила концерт местной звезды — певицы Джамили. Баку мне
