— Для рыб и птиц, — уточнила Оля.
— Для собак и кошек...
Такое расточительство вконец расстроило Мишку-толстого. Он запыхтел, готовясь было вразумить сестричек, но одумался и решил послушать, что скажут другие.
— Я бы автобус купил. Для дальних путешествий, — сказал мечтательный Костя Ибряев.
— Я бы дом построил, — встал Генка Юровец, — для всех зон, с обсерваторией.
— С оранжереей, — подхватили Генкину мысль Оля и Поля.
— С бассейном...
— С комнатой сказок...
— Игротекой...
Какие Пустяки! Мишка-толстый пыхтит от возмущения: сказки, игры...
— А куклы будут?
Мишка-толстый взрывается.
— Нет! — восклицает он. — Кукол не будет. Будет гараж. Для мотоциклов.
На этот раз никто не смеется. Мечта о доме захватила всех. Валентине жаль ее разрушать, но что поделаешь?
— На дом денег не хватит, — разводит она руками.
Воцаряется молчание. Вдруг Воронок встает и уходит. Слышно, как он спускается по лестнице на первый этаж. Собравшиеся удивленно переглядываются. Воронок возвращается со скатанным в трубочку холстом. Разворачивает. На холсте запечатлены трагические события. Мальчишка в тельняшке — она проглядывает из-под распахнутого полушубка — швыряет гранату в наседающих фашистов. А рядом, припав к пулемету, который уже никогда не заговорит, в таком же полушубке, из-под которого проглядывает такая же тельняшка, лежит моряк, и безжизненные глаза его устремлены в синее небо, которого он уже никогда не увидит.
— Подвиг пионера-героя Вени Перовского, — тихо говорит Воронок. — Подарок красных следопытов из Ленинграда...
Эту картину Воронок получил вчера по почте. И вот приберег сюрприз к сбору.
Все молчат. Молчат и ждут, потому что понимают: речь Воронка не окончена. Да, не окончена. У Воронка тоже есть предложение. На те деньги, которые получила дружина, соорудить памятник пионеру- герою Вениамину Перовскому. И еще Пионерстрой создать... Дядю Кирилла прорабом назначить...
«Медведь»
Хороша Ленинская зимой. Не улица, а многотрубный корабль-флагман с палубой-мостовой, запорошенной искристым снежком, с бортами-палисадниками, с каютами-домами, с пионерской мачтой на палубе... Гордо реет на флагштоке алый вымпел зоны «Восток-1», и улица-корабль, не подвластная ледяным штормам и снежным вьюгам, упрямо прокладывает путь вперед. Счастливого пути, корабль- улица!
Воронок с Лялькой идут по Ленинской. У Воронка под мышкой объявление, свернутое дудочкой. Он идет по делу. Лялька так, за компанию. Вот и поворот на Лялькину улицу.
— Ну, я пошла, — говорит Лялька и не уходит.
— И я пошел, — говорит Воронок и — ни с места.
Замерзнете... Марш, марш, куда кому надо! Стоят, поглядывают исподтишка друг на друга и ни с места.
Над ними сосна, как наседка, колючие лапы растопырила. На сосне — ворона косит вниз воровским глазом. В глазу вопрос: «Долго ли еще эти торчать тут будут?»
Не выдержала, хлопнула крылом, снежинку-пушинку сшибла. Прямо Ляльке за шиворот.
— Ой! — взвизгнула Лялька и схватилась за шею.
— Ах ты! — крикнул Воронок и запустил в пернатую тезку подвернувшимся под руку катышком.
«Дур-р-рак!» — каркнула ворона и улетела. Видала она таких!..
А Воронок с Лялькой рассмеялись и разошлись по своим маршрутам. Вот и тесовые ворота автобазы, самое приметное место зоны. Воронок пришпиливает к ним объявление и — одну руку в карман, другую за пазуху — отправляется домой. Шагов через двадцать, сам не зная почему, он вдруг оборачивается и видит белого, в мохнатой шубе, похожего на медведя, человека, читающего объявление. Что такое? Прочитав о— бъявление, человек срывает его и, сунув в карман, уходит. Воронок не выдерживает. Бежит за «медведем», обгонят его и, заступив дорогу, узнает Соловейчика.
— Вы зачем, а? — как можно миролюбивей спрашивает Воронок.
— Что зачем? — хмурится Соловейчик.
— Объявление сорвали.
— Объявление? А затем, что не положено, — лоб у Соловейчика сердито морщится, — параграф второй, пункт третий. Не читал небось?
— Нет, — честно признался Воронок, смущенный параграфами и пунктами неизвестного положения.
Это не ускользает от внимания «медведя».
— То-то и оно. А за это, знаешь, штраф, — говорит он и, пристально посмотрев на Воронка, добавляет: — А Макара твоего я знаю...
Известие так неожиданно, что Воронок не сразу обретает дар речи.
— Знаете?
— Знаю.
Сотни вопросов готовы слететь с уст Воронка, но Соловейчик опережает его:
— Точнее сказать, знал.
— Где же он?
— Погиб. Пал смертью храбрых.
В пустых, холодных глазах Соловейчика ни мысли, ни чувства. И голос какой-то скучный, будничный. Воронок потрясен. Знает, что погиб, а говорит об этом, как о чем-то недостойном внимания.
«Что же делать?» — размышляет Воронок, шагая по улице. Продолжать поиски или нет? Стоп! Ведь они ищут не самого Макара, а его родственников, друзей, тех, кто его знал и может о нем что-нибудь рассказать. Вот, оказывается, Соловейчик знал. Но Соловейчик не в счет. Из него слова доброго не выжмешь. Нет, нет, поиски надо продолжать. Разве мало в Зарецке бывших партизан? Вполне возможно, что кто-нибудь из них... Эх, жаль, что объявления повесить нельзя. Может быть, по радио?.. А что, вполне возможно... «Товарищи радиослушатели! К вам обращаются пионеры зоны «Восток-1». Тех, кто знал партизана-разведчика Макара, просят...» Чья-то тень упала на Воронка. Он остановился и поднял голову. Перед ним стоял Генка Юровец.
— Ты куда?
— К прорабу, дяде Кириллу. Надо же сказать.
— Пошли. Все равно делать нечего.
Сапожник дядя Кирилл был давним и добрым другом зоны. Каких только историй не наслушались ребята, бывая в мастерской у балагура-сапожника, чему только не научились: и паять, и строгать, и пилить, и сапоги тачать. Все мог, все умел дядя Кирилл, за исключением самой малости: «лодыря корчить» и «труса праздновать». Нехитрая наука, но к ее познанию дядя Кирилл никогда не стремился. Впрочем, никто ему это в вину не ставил.
Вот к нему-то, к «веселому башмачнику», и направились Воронок и Генка, чтобы сообщить ему новость: об избрании прорабом пионерской стройки.
Воронок потянул дверь сапожной и едва успел отскочить в сторону: прямо на него из мастерской вывалился «медведь» — Соловейчик. Впрочем, встреча не удивила Воронка. Соловейчик, как и все другие, мог зайти к дяде Кириллу, чтобы сдать в починку обувь.
Дядя Кирилл встретил ребят загадочной улыбкой. Воронок и Генка в ответ тоже улыбнулись,
