астероиды. Предстояло доставить на них специальные термоядерные ракеты-преобразователи. Установленные в особые шахты, эти преобразователи должны были уводить астероиды с обычных орбит, доставлять в намеченный район космоса и взрываться, дробясь вместе с ними в мельчайшую пыль.
Для решения этой задачи конгресс учредил Службу Охраны Будущего. На долю СССР выпало проведение космических работ.
На конгрессе было принято такое решение: на те годы, пока будет создаваться щит, передать в распоряжение вновь созданной Службы пятнадцать процентов всех энергетических и промышленных мощностей Земли. Практически это означало, что на всей нашей планете временно прекращалось любое расширение производства, любое улучшение условий жизни во всех без исключения странах, причем не на месяц и не на два. Создание специального ракетного корабля, способного достичь пояса астероидов, накопление запасов горючего, тренировки экипажа и, наконец, полеты (один-два рейса в год) все это должно было длиться не менее шести-семи лет.
Службу Охраны Будущего наглядней всего можно было представить себе в виде гигантской пирамиды.
Основание ее составляли миллионы рабочих, инженеров, техников. Эти люди добывали нефть, железо, Уран.
Сотни тысяч управляли потоками электроэнергии.
Количество тех, кто непосредственно строил серебристую стрелу ракетного корабля, начинял ее приборами, заполнял горючим, создавал термоядерные преобразователи для распыления астероидов, равнялось уже лишь десяткам тысяч.
Еще меньше было тех, кто занимался расчетами орбит, вопросами радиосвязи, разрабатывал рекомендации космонавтам, руководил их тренировкой.
А на самом верху пирамиды было лишь два человека: командир отряда Владимир Александрович Радин и ученый-космолог Вил Сергеевич Тополь.
По предложению делегации СССР конгресс утвердил также Космический Устав 2014 года — свод мирового опыта проведения космических исследований.
— Вил, ты в кессонной?
— Да.
— Ты очень занят?
— Пока еще очень.
— Освободишься, немедленно приходи.
— Хорошо. Но у меня заняты только глаза и руки. Я могу слушать.
Ответа не последовало. Прильнув к окулярам перископа, Тополь осторожно двигал рычагами. Радиозонд нужно было вывести из хранилища, развернуть на девяносто градусов и поместить в центре электромагнитного вихря, бушующего в камере запуска.
— Я могу слушать, Рад, — повторил Тополь.
Он сжал рукоятки. На мгновенье зонд повис и вдруг завалился вправо. Пришлось снова обхватить его обручами клещей. Это была уже шестая попытка. Следовало дать отдых рукам.
Тополь оторвал глаза от перископа и взглянул на виафон: Радин сидел в кресле у главного пульта и смотрел на экран кругового обзора. Экран был настроен на максимальное увеличение. Всю его площадь занимало черно-коричневое изображение скал астероида № 17-639. Тополь знал: масса его — около двухсот триллионов тонн, но орбита не очень «удобная». Хватит ли энергии преобразователей, чтобы увести астероид? А в этом и состояла главная проблема. Распылять просто. Сложно отыскать достаточно крупный астероид, который можно отбуксировать в намеченный район космоса.
Они приближались со стороны Солнца. Скалы отливали золотом. Может, астероид и на самом деле из золота?
До запуска радиозонда это нельзя было установить.
Тополь нахмурился: в изображении на экране определенно была какая-то странность. Но какая — он понять не мог.
— Будь ты даже из чистого золота, мы тебя все равно распылим, — пропел Тополь на мотив когда-то слышанного им марша.
Он перевел глаза на Радина: да, что-то есть. Недаром же он так пристально вглядывается в экран кругового обзора.
— Еще минуту, Рад, — проговорил Тополь, наклоняясь к перископу и берясь за рукоятки рычагов.
— Приходи скорей, — вновь донесся до него голос Радина.
Но Тополь уже облегченно выпрямился: зонд повис, наконец, подхваченный силовыми линиями. Решетчатое цилиндрическое тело его начало вращаться.
— Зонд готов. Рад, — проговорил Тополь, оглядывая приборную панель.
Сигнальные лампочки успокоительно мигали. Системы запуска были в порядке.
— Через двадцать секунд можешь включать…
Он открыл крышку люка, взялся рукой за гладкий блестящий поручень и скользнул по нему.
Когда он летел по трубе главного коридора, в радиофоне снова послышался голос Радина:
— Вот сюрприз. Вил! Астероид практически не вращается.
«Да, конечно же, — обрадованно подумал Тополь. — В том-то и дело!..»
Когда они вышли из «Сигнала», Тополь остановился пораженный. Неподвижны были звезды над ними, неподвижно Солнце, неподвижны тени скал. Казалось, что поверхность астероида усеяна нишами, исчерчена узкими щелями провалов.
Такое Тополь уже видел однажды. Это было еще в студенческие годы на геофизической практике в Казахстане. В ясную лунную ночь они шли по голым плитам карстового нагорья. Их было четверо: трое парней и Чайкен. Их шатало от голода. Впереди на десятки километров не было ни жилья, ни воды.
Устроили привал. Трое потом поднялись, чтобы идти дальше. Он продолжал лежать. Встать с земли не было сил.
Чайкен наклонилась к нему, взяла за плечи. С таким же успехом карлик мог пытаться поднять великана. Но она сказала:
— Любимый… Ты любимый мой… Ну вставай, вставай, надо идти…
Впервые тогда она назвала его так.
И вот теперь опять — черные тени, золотой отсвет скал, желто-красный диск низко над горизонтом… Поразительно! Пролететь несколько сотен миллионов километров и встретить настолько знакомый, дорогой сердцу пейзаж!..
— Вил! — услышал он голос Радина. — Тебе повезло — астероиды с таким слабым вращением не часты.
— Еще бы, — взволнованно ответил Тополь. — Полное впечатление, что мы уже дома!..
Благодаря ракетным поясам, они шли по поверхности астероида, ступая так же твердо и уверенно, как по родной Земле. Обычный астероидный ландшафт расстилался вокруг: скалы из дунита, габбро, пироксенита, между скалами площадки пористого космического туфа. Туф этот обладал удивительным свойством — он, словно вспенивающееся море, наступал на утесы, полумесяцами всползал по их граням, силясь поглотить все, возвышающееся над его поверхностью. И в то же время Тополю казалось, что если бы из-за очередной скалистой гряды вдруг открылся вид на обыкновенный земной дом, людей, самолет, как это случилось тогда в Казахстане в конце их пути, он не удивился бы. Как мало надо, чтобы на человека повеяло родной Землею: всего лишь неподвижные звезды над головой да спокойно лежащие тени от скал — и астероид стал для космонавта оазисом.
Они начали обследование с освещенной солнцем стороны астероида. Прошли всю теневую сторону, где мрак рассеивал лишь голубоватый свет Юпитера, вновь оказались на дневной стороне. Все было очень обычно, укладывалось в рамки параграфов принятой классификации. Оставалось пройти несколько километров и замкнуть круг. Внезапно один из скалистых склонов сверкнул им навстречу красноватыми бликами ромбических черных зеркал.
Они направились в ту сторону.
