руководило нападающим, сейчас устанавливается, и в интересах следствия, правоохранительные органы отказываются разглашать подробности дела».
Голос диктора сопровождал смену картинок одного и того же строения из разных ракурсов. Дом Картова. Это не мог быть ничей другой дом. Господи! Карина столько раз там бывала, что не ошиблась бы никогда. А потом, почти в самом конце сюжета, мелькнула всего пара кадров, наверняка, снятых репортерами вопреки разрешению милиции. Как чье-то тело, накрытое покрывалом, загружали в машину.
Это мог быть кто угодно. Только Карина увидела руку, свисающую из-под материи. Руку человека, которого так ненавидела, руку, которая за двадцать лет причинила ей бездну боли.
— Господи! — Она ухватилась за край столешницы. — Господи!
Мир покачнулся перед ее глазами, и Карина ощутила непривычную и непонятную оглушенность. Ноги не держали, подкашиваясь. И она не придумала ничего лучшего, как медленно, держась руками за ножки стула, на котором сидела до этого, опуститься на пол.
— Карина?! Что с тобой?! — Она была не в состоянии не то, что ответить, воспринять его вопросы. — Кто-нибудь!! Сюда!
Фил вдруг заорал, как резанный.
— Константин Олегович! — Еще громче заверещал парень, когда она не ответила.
— Не ори. — Хотела одернуть Карина парня, но получился едва слышный шепот.
Голос охрип. Или пропал. Или ослаб. В ушах шумело, а руки и ноги дрожали.
Она чувствовала всю себя какой-то ненастоящей, пустой и… легкой. Легкой-легкой. Такой, словно сейчас вздохнет, и взлетит.
Облегчение и радость обрушились на нее с такой силой, что даже сидеть — стало тяжело. Эйфория оказалась почти невыносимой, такой, что Карина так же медленно улеглась щекой на прохладный кафельный пол, игнорируя вопли Фила. Надо было все же одернуть его, чтобы он не напугал Костю. Надо было…
Но она не могла.
Картов мертв. Мертв. И больше никогда… НИКОГДА не сможет приблизиться к ней. Даже воздухом одним с ней дышать не будет! И детей ее не увидит! Она свободна! Действительно свободна! И о том, что Карина когда-то сделала, теперь никто не знает!
— Карина!
Костя примчался на кухню спустя какую-то минуту. И с настоящим испугом в глазах бросился к ней, лежащей на полу. Филипп в это время уже набрал «911», продолжая орать, только теперь по-английски, требуя немедленного приезда врачей.
— Хорошая моя, что? Где болит? Что такое? — Муж рухнул на пол рядом с ней, стараясь при этом сохранить спокойное и собранное выражение лица, и пытаясь разобраться, что же случилось. Аккуратно поднял ее голову, устроив у себя на коленях.
Она собрала все свои силы, отчаянно желая успокоить Константина и объяснить, что все просто замечательно. Великолепно.
— Все… Костя. Все хорошо. — Вдруг поняв, что расплакалась, Карина принялась смеяться.
Повернулась, прижавшись губами к его ладоням. Поцеловала пальцы. — Замечательно.
— Я не понимаю, Константин Олегович! — Суетился встревоженный Фил. — Все было совершенно нормально. А потом она закричала, что хочет сделать громче телевизор, посмотрела тот пару секунд — и упала!!
— Я не падала, — возразила Карина сквозь слезы и смех. — Я легла.
Константин, кажется, не мог разобраться. Глянул на телевизор, но там уже шел прогноз погоды.
— Что показывали, Филипп?! — Рявкнул он так, что эконом подпрыгнул на месте, но, наконец-то, застыл.
— Я не сильно понял. Какое-то убийство… — Парень передернул плечами.
Константин впился взглядом в нее.
А Карина улыбнулась. Улыбнулась так широко, что свело мокрые от слез щеки. Посмотрела ему в глаза несколько безумно долгих секунд. Подняла руки, обхватила пальцами скулы Кости, и потянула его за голову вниз, прижавшись губами к его напряженному рту. И поцеловала, медленно, глубоко, нежно, стараясь передать и выразить все-все.
Карина не была дурой. И умела делать выводы из мелочей, на которые другие, может быть, внимания не обратили бы. Но и говорить о чем-то вслух, она не собиралась, прекрасно понимая, отчего и он ничего не говорил ей.
— Я себя хорошо чувствую, Костя. Правда. Великолепно… теперь. — Прошептала она ему в губы спустя минуты две. — Все нормально. Не переживай, хорошо?
— Господи! — Он хмыкнул, сильно-сильно сжав кулаки, полные ее волос. Потерся губами о ее лоб, поцеловал веки. — Не переживай… Как можно не переживать, когда ты на полу… улеглась, а?
— Я не специально. Просто ноги не держали… — Она не могла перестать блаженно улыбаться. — Он мертв, Костя!
Она знала, что он знает, но этот факт доставлял ей столько удовольствия, может и грешного с чьей-то точки зрения, однако Карине было без разницы. Ей хотелось кричать об этом во все горло.
— Я знаю. — Усмехнулся Костя, поцеловав ее в мочку уха.
— Я знаю. — Отозвалась Карина эхом, повернула голову и коснулась губами его шеи. — Люблю тебя. Просто. Не потому.
— Знаю. — Опять повторил Костя, и вдруг расхохотался. — Чертовски содержательный разговор, а? Как думаешь?
Она все еще улыбалась.
— Очень. — Кивнула Карина, обхватив его ладонь и прижав к своей щеке.
Фил смотрел на них, как на ненормальных.
В этот момент с улицы донесся вой сирены, и уже через пару секунд кто-то настойчиво звонил в двери. Эконом помчался открывать медикам.
— Я в порядке, Костя. — Карина попыталась сесть. — Давай просто извинимся перед ними, и отправим назад.
— Нет. — Костя надавил ей на плечи, заставив остаться в лежачем положении. — Верю, что тебе хорошо, но пусть это подтвердят специалисты. Еще раз такого ужаса, как увидеть тебя на полу кухни, я могу и не выдержать. Слечу с катушек. — Он погладил ее скулу. — Так что, как бы там хорошо тебе ни было, ты уж потерпи.
Она спорить не решилась, видя по его взгляду, что Соболев не врал, пусть сейчас он и знал причину ее поведения, первый страх от картины, представшей его глазам, еще не утих. Да и сама она хотела быть уверенной, что такое потрясение, пусть и избавляющее от многолетнего страха, не навредило детям.
Карина зашла в кабинет Кости поздно ночью, кода точно знала, что почти все спят, кроме двух охранником, следящих за домом и окрестностями. Соболев в это время всегда подводил с Шлепко итоги прошлого биржевого дня и давал указания для нового, учитывая разницу часовых поясов.
Она тихо опустилась в кресло, ожидая, пока муж завершит свои дела, не вмешиваясь и не отвлекая его. Просто, с удовольствием наблюдая за этим мужчиной. Своим мужчиной. Своим мужем. Человеком, который стал для нее всем, целым миром. Подарившим ей весь мир. Смотрела, как он хмурится, чем-то недовольный в отчетах Макса, как разговаривает, как двигается, и наслаждалась.
Только сегодня, там, на полу в кухне, она поняла, что даже рядом с Костей, не жила полностью. Даже эти, последние месяцы, она боялась, она ощущала давление пальцев Картова на своем горле так же отчетливо, как в том отеле, когда он в последний раз насиловал, и душил ее. Его угнетение, давление и власть над ней — так давно, и так прочно были частью жизни и сознания Карины, что она не отдавала себе отчет, насколько это ее отравляет. Не понимала этого. И только теперь, вдруг поняв, что он — мертв. МЕРТВ! Что его тело уже начало разрушаться и гнить так, как всегда гнила сущность этой твари, осознала, ощутила.
Как и то, что теперь он не имеет никакой силы, влияния или права на ее жизнь, ее сознание, и
